-Кроме нас,тех кто там жил,никто не поймет, 
как может быть родной страна, 
которая не является твоей Родиной. 
А я во сне вижу именно свою Карловку, 
так как там прошло мое самое счастливое детство... 
СТЕПАНОВА ИРИНА 

Привет всем выпускникам школы №113!
Я училась в ней с 1-го по 7-й класс, с 1966 по 1973 гг. Эти годы остались самыми лучшими в жизни. Вспоминаю нашу школу в бывшем монастырском здании, Дом офицеров, Летний парк. Детство было замечательное. Прекрасно помню и наш спортивный зал и повальное увлечение баскетболом. А еще запомнился триумфальный выигрыш наших ребят над посольской школой 111:2 или что-то в таком стиле. Это было в году 70-72. Кстати посольские дразнили нас деревней, а мы их ослами, от поэтической строчки - послы-ослы. Мне кажется это было бы интересно создать сайт школы и когда-то у самой мелькала такая мысль. Не знаю много ли будет туда народу заходить. Поэтому сначала наверное нужно что-то по проще. Кстати, у меня мама работала в библиотеке, где-то наверное с 1968 по 1972 годы. Я классно помню помещение над библиотекой, но в мое время, вернее когда меня могли заинтересовать танцы, там был бильярд и на нем играли немецкие подростки. Даже кажется, что это помещение уже не относилось к советским. Уточню вечером у мамы.
Марина Гончарова * 03.05.2001

Привет, Дмитрий!
В Летнем парке (помнишь его?) мы раскатывали горку и там было всегда жутко весело - съезжали парами, паровозиком и т.д. и т.п. Было модно подсекать-т.е. стоишь такой расслабленный, а тебя кто-нибудь подсекает и ты падаешь и катишься вниз. А монгольских ребят у нас действительно много училось. Они все прекрасно пели и почти всем составом присутствовали в школьном хоре. Он так же как и баскетбольная команда в наши времена был гордостью школы, и мы всегда занимали места на различных там выездах. И вообще самодеятельность школьная-наверное отдельная тема. Я как не жаль, так еще и не разыскала свои школьные фотографии. И мамины тоже, т.к. она работала в библиотеке, у нее были Домаофицерские снимки.
Пока, чус. Марина Гончарова

Здравствуйте, Марина!
С тех пор, как у меня появился доступ в Инет, я подозревал, что рано или поздно найду ребят, с которыми судьба и наша собственная детская безалаберность разлучили нас 30 лет назад. Следуя рекламе «Яндекс – найдется все», я набрал в поиске «Берлин Карлсхорст школа 113» и сразу прочел Ваше сообщение. Правду говорят, что с годами мы чувствуем острее. И прикоснуться к детству нам хочется тем сильнее, чем оно становится от нас дальше. У моей сестры, которая живет в Москве, то же самое. Потому что это действительно были лучшие годы нашего детства.
Мы приехали в Карлсхорст 11 сентября 1968 года. В то время по железной дороге, проходившей рядом с нашим домом, тепловозы водили только двухэтажные экспрессы, а обычные поезда, в том числе и тот, на котором мы ездили в Союз, таскали по территории ГДР и Польши стремительные пассажирские паровозы.
Помню первый день на игровой площадке в скверике возле «утюга» (в разделе "Берлинские фото" есть фотография этого огромного старого трехэтажного дома, что в самом центре нашего квартала). Играли наши ребята и немецкие. А я, чудила, подошел и вместо «Привет» сказал им «Хенде хох»… К счастью, довольно быстро мне стало ясно, что фашистов в Германии давно нет, так что подобных оплошностей я больше не допускал.
После недельного карантина меня зачислили в 5а класс средней школы № 113 ГСВГ. Алла Багурская, Оля Корниенко, Оля Парщикова, Оля Короткова, Наташа Зинченко, Оля Макарова, Нина Прихно, Лена Григорьева, Лариса Лысенко, Лена Голодко, Лена Носенко, Таня Быкова, Оля Родионова, Лена Белимова, Таня Ткаченко, Марина Алексеева, Оля Евстифеева, Оля Лопатина, Люда Бондарь, Таня Шубина, Ира Винокурова, Наташа Дейкина, Ганчимэг Дамдин, Оуюна Цэрэнджавын, Серёжа Мартынов, Володя Березкин, Витя Сухарев, Витя Гусаров, Володя Абрамов, Андрей Дубинин, Володя Ильин, Валера Плутенко, Коля Федоров, Володя Романов, Толя Толкачёв, Серёжа Тюльпин, Володя Барковский, Юра Грицюк, Федя Михеенко, Пётрек Збигнев. Первым классным руководителем у нас была Раиса Ивановна, преподавала русский язык и литературу.
До деталей помню наш район и дорогу в школу (а жили мы напротив «утюга» на перекрёстке Андернахер и Кёнигсвинтер штрассе). Если варежку по сторонам не раскрывать, то ходу до неё всего минут десять. Но не поглазеть на что-нибудь или просто не помечтать тут очень трудно: вокруг мощёного камешками тротуара - непривычная архитектура, дома с черепичными крышами, в утреннем воздухе монотонный католический звон колоколов и легкий туман с запахом дыма от брикетов. Чем ближе к школе подходишь, тем сильнее звонят колокола, потому что школьный сад с его липами и клёнами уютно расположился как раз между двумя кирхами, католической и лютеранской. Наконец, переход по зебре через трамвайные пути, поворот направо, мимо магазинчика с игрушками, и вот она, наша родная школа.
Много чего помню. Директора нашего – Григория Семеновича Косенко (он году в 70-м школу принял). Физику преподавал. Поскольку мы с моим другом Серегой Мартыновым ему особенно много головной боли доставляли, он нас как-то по-особенному опекал. Вся школа хохотала, когда ГС на уроке в сентябре 1971 нам руками молекулу показывал. Возьмем, говорит, молекулу! А мужик он не хилый был, кулачище размером с дыню. Та еще, в общем, была молекула…
Помню нашу первую квартиру на Лореляй штрассе (мы оттуда через полгода в более тихую напротив "утюга" переехали). И в первую же ночь в Берлине – грохот за окном, рёв мощных моторов, лязг гусениц и фары по окнам. Представьте мальчишку – патриота, попавшего в "логово фашизма". Короче, спросонья - где моя граната… А это по брусчатке возвращались с учебных стрельб наши танки. Потом мы часто ходили на советский полигон, рядом с которым стоял этот батальон (за Маршалхаузом, или как его ещё называют - Музеем капитуляции, солдатскими казармами и зданием Аппарата), нас даже изредка катали на них.
С этой первой квартирой на Лореляй у меня связано ещё одно воспоминание: в декабре 1968 года у маминой школьной подруги в Петрозаводске погибла дочка, моя ровесница. Мама взяла с собой мою младшую сестру Валю и поехала в Карелию. А мы с отцом на какое-то время остались вдвоём. Ну что с мужиков взять? Папа тут же где-то зверски простудился и слёг с температурой. Приехала врач и приказала немедленно ему ложиться в госпиталь. Не бросишь же меня одного! Состряпали и мне диагноз, а может и вправду я от него уже успел бациллу перехватить. И положили нас обоих в шикарной отдельной палате на две недели! Главное, в школу ходить не надо. До сих пор помню, как хорошо нам с ним было вдвоём...
А какие были чудесные игрушки в двух игрушечных магазинах! Один сразу за "зеброй" на перекрёстке перед школьным двором, а второй у библиотеки. Самый писк там была железная дорога с кучей вагончиков-паровозов-тепловозов-электровозов, с горами и тоннелями, автоматическими стрелками, семафорами и другими волшебными прибамбасами. Ручная работа, что там говорить. И стоило это всё какие-то жуткие деньги, типа двух тысяч марок. Никто из наших такого себе, конечно, позволить не мог. А вот у моего немецкого друга дома такая была. Причём, в неё даже его отец с нами играл, очень было весело.
Помню переулки, которые по вечерам были очень плохо освещены. Поэтому на всех немецких машинах, ночевавших под открытым небом, в левую фару и левый стоп-сигнал были вделаны специальные лампочки, тускло светившиеся ночи напролёт. Нас, мальчишек, всё это отнюдь не смущало, ведь мы играли в войну в самом настоящем Берлине! Почти у каждого из нас было что-то из русской офицерской амуниции и немецкие мощные трёхбатареечные фонарики, яркие лучи которых пробивали вечернюю дымку почти как зенитные прожекторы... Из западногерманских игрушек у меня был капсюльный револьвер. Давал грохоту по вечерам! Только капсюли к нему быстро закончились, а поскольку в ГДР таких достать было невозможно, то соседи по Кёнигсвинтерштрассе вздохнули с облегчением. А потом я сразу несколько двоек из школы домой притащил и мама его об коленку сломала. Я обиделся, в течение двух следующих недель таскал одни пятёрки, чем довёл родителей до полуобморочного состояния от удивления, в результате чего мне был куплен новый револьвер, ещё круче прежнего. Как только прилагавшийся к нему боезапас был расстрелян, пятёрки закончились и всё покатилось по-старому. Родители покорно вздохнули и смирились. Дожил тот револьвер года до 80-го, потом куда-то делся с переездами...
Помню, как катались по Берлину на велосипедах. Многие улицы в Карлсхорсте были вымощены камнем. На той, что вела мимо школьного сада к Музею капитуляции, камни были квадратными, почти плоскими, а улочки поменьше, например за нашей школой, были из булыжника. На них здорово трясло, а в дождь вообще было реально загреметь. Поэтому очень удобно было гонять по специальным велосипедным дорожкам, которые были проложены по краям тротуаров. Родители настрого приказывали, чтобы мы за пределы Карлика не уезжали. Да уж, как же! Конечно, уезжали... В Шёневайде, Вульхайде и даже дальше. А полицаи нас не любили, потому что у нас на русских великах не было задних фар и ручных тормозов. Поймают и непременно ниппеля скрутят.
Каждое утро я ездил (когда снега не было) в маленькую частную пекарню. Запах там был ни с чем не сравнимый. Очередь человек 5 – 6. Пока стоишь – на слюну весь изойдешь. Домой едешь, теплынь, солнышко светит, рядом железная дорога и S-бан, а я свежую горбушку грызу и жизнь прекрасна!
На территории бригады, что напротив госпиталя, стоял старый, видимо ещё военных лет паровоз, дававший тепло в дома...
Я часто ходил в те края пешком, потому что вообще с детства люблю пешие прогулки. В Шёневайде был очень хороший табачный магазин, в котором крепко пахло дорогими сигарами из заморских стран, а на витрине лежали сотни курительных трубок, украшенных чудесной резьбой...
Как-то раз, возвращаясь из госпиталя, где навещал приболевшую маму, битый час глазел на искусство рабочих, ремонтировавших тротуар, мощёный мелкими гранитными кубиками. У нас в городе есть такие: их сразу после войны сделали пленные немцы. До сих пор стоят (разумеется, там где лапа коммунального экскаватора до них не добралась).
Зимой 1971-го, что ли, года в Берлине был жуткий снегопад. Даже у нас на севере такие редко бывают. Помню, в субботу мы с ребятами пошли в ДО смотреть какой-то фильм, была сильная метель. А после кино возвращались уже по колено в снегу. Всю ночь на улице крутило и мело. Вообще-то я такую погоду люблю, под неё в тепле спится хорошо. Но утром мы не смогли выйти из подъезда, дверь была прижата сугробом. Взрослые выпрыгивали через окна первого этажа и расчищали выходы из домов. Хлеба и молока в магазины не подвезли, весь транспорт у немцев встал - не было техники, которая бы справилась с таким количеством снега. Тогда они обратились за помощью к командованию ГСВГ и на улицы Берлина вышли наши танки. На них навесили тяжелющие грейдеры, которые танк использует только когда роет себе укрытие в поле. Вот этой силищей быстро расчистили дороги, но при этом попортили много трамвайных путей. Механик ведь под снегом не видит, где рельсы. Чуть нож на перекрёстке за стрелку зацепится, так 40-тонная стальная махина всю плеть вместе со шпалами из мостовой выковыривала, словно игрушечную...
Неподалёку от школы на Херманн-Дункер штрассе была небольшая парикмахерская в полуподвальчике. Супруги – хозяева, они же и работники. Она - статная такая фрау, а он - маленький, лысенький и пузатенький, непременно в синем лавсановом халате. Близко к клиенту подходить ему брюшко не позволяло, так он вытянутыми руками стриг. Я заказывал одну и ту же причёску - "Фассоншнитт", названию которой меня отец научил. А ещё там у них была удивительная старинная касса фирмы "Ancker", большая, с вычурной резьбой и колокольным звоном, раздававшемся при повороте рукоятки, после чего из её недр выкатывался ящик с монетами. Кнопки у этого монстра были непривычно крупные и нажимались со звуком пистолетного затвора. В общем, видавшая виды реликвия чуть ли не кайзеровских времён...
Помню, как мне пионервожатая врезала в школе за то, что пришел в синем немецком пионерском галстуке. Свой красный я тогда подарил другу – немцу, а он мне - свой (его, кстати, в своей школе за красный галстук тогда похвалили).
Помню, как мы со школьным хором выступали во Фридрихштадтпалласте перед руководством ГДР во главе с Вальтером Ульбрихтом на концерте в честь 20-летия образования ГДР. Три песни у нас было: "Ленин всегда живой", "С чего начинается Родина" и "Дружба хайст Фройндшафт". Я пел вторым голосом. Через 5 лет, уже в училище, перед киносеансом крутили какой-то киножурнал об обществе дружбы с ГДР. Вдруг вижу на весь экран наш хор! Лежит ведь где-то в архивах, надо будет как-то заняться, достать…
А еще помню маленькую хрупкую девочку в очках, из четвертого, что-ли, класса, по фамилии Душняк. Была наша очередь дежурить у школьной двери (оттуда подавался и школьный звонок). Вроде игра такая: мы дежурим – вас никого не пускаем на короткой перемене на улицу. Вы дежурите – нас не пускаете… Забыл имя этой девочки, но хорошо помню, как она хотела выйти на улицу, а я ее почему-то не пустил. Она меня от двери отталкивает, а я не поддаюсь. Справился с ней, в общем, дверь отстоял. Так вот: если помнишь, как из школьного двора выходишь, слева от парапета перед дорогой большая афишная тумба стояла. Мы после уроков обычно домой направо ходили. Так короче. А она почему-то в тот день налево повернула. Постояла перед тумбой, с кем-то из подружек поболтала и вдруг рванула прямо через дорогу. Из-за тумбы дорогу не видно. А там – грузовик с прицепом, не успел затормозить. Девочка эта умерла в госпитале на второй день…
Есть фотографии нашего класса, фото с Зарницы тоже. И ведь был у меня уже тогда свой фотоаппарат, но я снимать ленился, о чем теперь, естественно, очень жалею.
Уехал я в Союз весной 1972 поступать в училище, о котором давно мечтал. Поступил. А родители и младшая сестренка Валя остались еще на год (Валя пошла во 2 класс уже в "посольскую" школу). В 73-м я летом еще раз приехал на пару недель в отпуск, повидался с ребятами. И всё.
С уважением, Сергей Пьянов.

Привет, Сергей!
Сегодня пришла на работу и с радостью обнаружила в почтовом ящике твое письмо. Целый день вспоминала детство. Действительно, становишься все старше и старше, а детство остается запечатленным как яркая картинка. Тем более такое замечательное как наше. Все конечно не помнишь, но аромат детства - действительно: брикет, моросящая погода, и вообще какой-то особый берлинский воздух остался на всю жизнь. Мы конечно тоже растерялись, но вот со своей подругой Юлей Яковлевой мы дружим до сих пор, хотя в разных городах. Даже ездим друг другу в гости. Она жила в доме за "утюгом". Может быть в том же что и ты жил?
Спасибо за письмо, не пропадай. Марина

Привет, Сергей!!!
Ты знаешь, прочитала твое сообщение и на меня нахлынули воспоминания. Причем не легкими волнами, а прямо-таки шквалом.
Наш Летний парк весной был просто великолепен. На западную пасху продавались едва распустившиеся веточки березы... А ещё мне в Берлине очень нравились сумерки. И вообще запах брикетов вместе с запахом распускающихся листьев - это что-то.
В перечне фамилий твоего класса нашла знакомые. Представляешь, с Колей Березкиным я сидела в четвертом классе за одной партой. Это наверняка братишка Володи Березкина, потому что навряд ли однофамилец, фамилия не очень распространенная. Раисы Ивановны фамилия была Дружинина. Она у нас тоже преподавала литературу. Причем она так классно читала стихи и отрывки из классической литературы, что в конце урока у нее были слезы на глазах, так же как и у некоторых из нас. Вообще ее уроки были как бы сейчас выразились мини-спектакли. И еще она была человеком настроения. Она вела в школе драмкружок и помню что ставили классные спектакли. А про нашу школьную самодеятельность я до сих пор вспоминаю. Я тоже пела в хоре и наверное одновременно с тобой, и тоже вторым голосом. А выступление на 20-летие я не помню, наверное проболела это мероприятие. А празднование 20-летия я помню. Сейчас даже напрягаюсь, чтобы вспомнить слова песен которые мы на хоре распевали. "Ой по над Волгой хлеба зеленеют, вешние ветры над пашнею реют...", потом про мальчиша-кибальчиша и еще что-то "...Тебе любимая, родная армия шлет наша родина песню-привет!" Помню мы с Юлькой Яковлевой сбежали с репетиции хора в ДО и лазили там над залом по каким-то чердакам. А у Володи Дубинина была сестра Наташа? Наверняка была, она училась на класс младше меня. А с Наташей Душняк я училась в одном классе. Это было жутко. А пошла она налево, потому что жила в доме, который сразу был за Костелом, и там был самый короткий путь к ней домой. Оказался он слишком короткий. Страшно даже было. Наташина мама сидела с Наташиным Мишкой любимым в руках. Директора нашего я тоже помню отлично. Он еще смешно окал. А из списка фамилий, знакомая Сергей Тюльпин, если я не ошибаюсь, он был основным игроком в нашей баскетбольной команде школы. Я удивилась, когда узнала от Дмитрия Алексеева, что баскетбол был издавна любимой игрой в нашей школе. Так как я думала, что это была любимая игра нашего учителя по физ-ре. Такой худощавый был с голубыми глазами, а фамилии и имени не помню.
Чус, как было модно прощаться.
Марина Гончарова.

Да, друзья, а моя память что-то даёт сбои, но Наталью помню, и тот день, весна, а она лежит на дороге и волосы светлые ветром треплет, жуть... Потом прощание в спортзале, в раздевалке парней ещё чья-то мама, какого-то такого плотного парнишки, совала нам в глаза какой-то химией, типа, чтобы слёзы были. А настроение и так никакое, тоска, и родители Натальины... Довольно о грустном, в основном жизнь там была прекрасна и весела!!! Марина, я тебя как-то провожал домой с урока, классная попросила проводить, вот был кайф! Все в классе сидят, а мы топаем по улице, солнышко, но прохладно, как раз из двора школы налево, по переходу, а после костёла улицы спокойные, тихие. Пока писал, масса воспоминаний проснулась, конечно те булочки, о которых Сергей вспомнил, лимонад "Астория", дорога в школу, ещё какие-то отдельные классы в доме рядом с русской поликлиникой, магазин живая рыба, где за витриной плавали огромные зеркальные карпы. Как-то раз на уроке рисования, именно в тех отдельных классах, отправились в умывалку за водой для красок, вроде вчетвером, а дверь в коридор перед классом захлопнулась, и мы, чудаки, лезли с балкона в окно на четвёртом этаже над тротуаром из брусчатки, такие старые-добрые тротуары, как мозаика.... Может ещё кто найдётся, интересно! Надо у родителей фото выбрать, там много чего найти можно.
Березкин Николай

Привет!!!
Конечно в памяти остаются только самые яркие и запоминающеся. А магазина с рыбой я не помню, зато отлично помню Лимонады Асторию, Клуб-кола и Вита-кола Из детских радостей еще конфеты на палочке, внутри что-то вроде кофе. И булочки помню и вафли такие были по 10 пф. широкие с белой прослойкой в школьном буфете. Про краски, помню, что ты хорошо рисовал, а вот балкончиков в нашей школе совершенно не помню. Набросала карту в том виде, в котором мне местность представляется. Недостаточно аккуратно, но думаю, что вы поправите. Посылаю по мылу тебе, Сергею Пьянову и Дмитрию Алексееву. Юлька Яковлева тоже все обещает разразиться воспоминаниями.
Счастливо! Марина

Ох, нашла вас наконец! Сначала сдуру перепутала яндекс с апортом - и ничего не обнаружила. Вот братец мой Сережа говорит, что интересно будет почитать, что я здесь напишу. А я с ужасом поняла, что даже ни одной фамилии своих одноклассников не помню... И имени своей первой учительницы, что уж совсем позор! Ау, бывшие первоклассники 1971 года, отзовитесь, восполните пробелы! Единственное, что меня извиняет, может быть, так это то, что я в Карлсхорсте училась только год, в первом "А" классе, а во второй пошла уже в посольскую школу - хотя и оттуда никого не помню. С третьего класса я училась уже в Москве, из Берлина мы уехали, и снова увидеть Карлсхорст довелось только лет пять назад, когда я была в командировке в Германии и специально заехала в Берлин. Удивительное чувство! Москва, мне кажется, за это время изменилась больше. Правда, Карлсхорст опустел, наших уже не было, но немцы еще не успели завершить передел собственности. Так что все - даже цвет домов! - осталось таким, как в моих воспоминаниях. Последний раз я видела наш дом на Кёнигсвинтер штрассе осенью 1999 года, и по скоплению всякой строительной техники вокруг него можно было понять, что вот-вот начнется ремонт. Наверное, теперь он уже совсем другой, наш дом... Сережа, а вот школу-то нашу я не нашла, хотя и пыталась. Может, потому, что никогда не ходила туда одна, мала была, я и не запомнила дорогу от дома. А вот дорогу до посольской школы, то есть даже не дорогу, а то, что было видно из окон школьного автобуса, который нас туда водил, запомнила до мелочей. Вот бы нам с тобой как-нибудь попасть в Берлин вместе, а? Собрали бы вместе наши воспоминания, как Puzzle, получилась бы живая картинка... Помнишь, например, папа с нами ходил гулять по какой-то довольно сельской дороге, а в то же время совсем недалеко от нашего дома, и там были частные немецкие домишки и гномики на участках? Где это было, а?
Валентина Пьянова

Сестричка, это было на Кёпеникер штрассе по дороге в лесопарк Вульхайде.
Сергей

Здравствуйте, Сергей.
Мы с вами появились в Карлсхорсте почти одновременно. В сентябре 1968 года меня приняли в 3а класс, но занятия почему-то сначала шли в помещении вечерней школы для офицеров и прапорщиков. Это небольшое здание напротив поликлиники, там как бы полукруглый сквер, и на углу был обувной магазин. Со второй четверти нас переселили в собственно нашу школу ко всем. С Мариной Гончаровой мы учились в одном классе, общаемся до сих пор, с каждым годом все активнее. Ваш одноклассник Володя Дубинин, наверное, старший брат Наташи Дубининой, она была на год младше нас, но мы с ней дружили, и у нее точно был старший брат. Жили они на улице, которая шла параллельно линии электрички, такой трехэтажный желтый дом с большим двором. Вот во дворе мы все и тусовались, малышня для вас, играли в классики и в резиночку... Еще с Наташей Дубининой в компании была Таня Окорокова из Бреста, а у нее была старшая сестра, не помню как зовут, и Лена Батурина из Ленинграда, у которой был старший брат Володя. С Наташей и Таней мы растерялись, а с Леной Батуриной я общаюсь до сих пор, потому что училась в вузе в Ленинграде, может быть. Еще точка пересечения - моя младшая сестра Светлана, а звали ее Ланка или Лана, пошла в первый класс в 1972, кажется, а до этого ходила в детский сад "Дружба" на Вальдоф аллее, и если Ваша сестра Валя ходила в этот же сад, они вполне могли играть в одной песочнице. В сквере напротив "утюга", а жили мы именно в утюге именно напротив треугольного сквера, я в первое время постоянно "висела" на железной лазинке, которая квадратом стояла в песочнице, и чаще всего вниз головой. Это называлось вертеться на перекладине. А когда стали постарше - играли в вышибалы на гравиевой площадке.А потом я там на железных качелях сломала 4 передних зуба. Кстати "утюг" наш вовсе не огромный. Он ведь всего-лишь 3-этажный. Это я хорошо ощутила в 1985 году, когда приехала туда со своим мужем и дочкой в гости к родителям, которые мотали там уже 4-й срок и жили все в том же утюге. Это нам в детстве все казалось большим и стадион - далеко, а вообще все было удивительно человеческих пропорций: везде можно было дойти пешком, до всего можно было дотронуться рукой, все чердаки и подвалы, и пустыри были доступны, и все это был наш мир, абсолютно свой и безопасный.
Прекрасно помню нашу "игру" в дежурство у школьной входной двери. На этом посту всегда стояли мальчики, а девочки дежурили в каких-то более безопасных местах. Задача дежурных была еще не пускать из буфета или с улицы подниматься по этой лестнице, а отправлять в обход - через подвал. И вот игра состояла в том, что мы, маленькие девчонки, спускались по лестнице наполовину или на несколько ступенек, а вы нас после этого опускали вниз, не давали подняться. А мы рвались изо-всех сил, боролись и считалось удачей, если иногда прорывались.
А что это на самом деле было? Не знаю, что чувствовали вы, а у меня до сих пор дух захватывает, когда я вспоминаю эти ваши крепкие объятия...
Помню и баскетбол. Я была подвижная и непоседа и мне очень хотелось заниматься спортом, а секция спортивная была всего одна - баскетбольная. Вел ее наш физрук, кажется его звали Евгений Петрович. Я была маленького роста, но он меня взял. Кстати Наташа Дубинина тоже занималась в нашей секции и играла очень хорошо, хотя тоже была маленькая по росту. Так вот, мне это так нравилось и я так старалась, что Евгений Петрович взял меня в запас на игру с посольской школой. Играли на их территории, а у них зал с низким потолком был, с нашими палатами не сравнить. Я страшно болела за свою команду, прыгала сидя в запасе, видимо просто сгорала от нетерпения, и Евгений Петрович меня выпустил на поле. И я помню тут же схватила мяч - бах его и в потолок со всей силы. Народ ахнул! А это я целилась по траектории, как в нашем зале, там бы попала. Мяч я кидала метко (кстати до сих пор). И в тот раз тоже послам забила... со второй попытки. Спасибо Евгению Петровичу, его школа: закалка и воспитание выдержки в жизни пригодились.
В школе были две Раисы Ивановны, одна из них - завуч, фамилии ее не помню, а наша Раиса Ивановна Дружинина, молодая стройная, темные волосы, вела русский и лит-ру. Как-то она шутила с нами, что типа встретимся как-нибудь через 20 лет, Раиса Ивановна старенькая, с палочкой... Мы смеялись. С тех пор не 20, а 35 лет прошло. Встретиться бы...
С маленькой Душняк, ее звали Наташа, мы были в одном классе. Честно говоря, ее многие обижали, может быть и я тоже, она была очень тихая, помню как она плакала. В тот день мы из школы шли с Галей Павленко. Она жила от школы налево, я направо. И мы ходили день так, день наоборот, провожали друг друга. И в этот день пошли налево... и увидели. Этот ужас у меня до сих пор в глазах. И я долго не могла пить томатный сок и сейчас не люблю. Но тогда мы с Галкой, стоя рядом, гадали, сколько дней она не будет ходить в школу. Ведь все предельно ясно, но детское сознание просто не вмещало такого понятия - умереть. Фотография ее потом стояла в нашем классе с черной лентой.
Мы с Мариной Гончаровой тоже пели в хоре. А как звали нашу руководительницу? Такая маленькая и кругленькая... Но весь хор держала в ежевых руковицах и строем водила.
Помню мы всем хором ездили в какие-то маленькие городки-гарнизоны. Ни в одной школе такого хора не было. "Песню дружбы запевает молодежь, молодежь, молодежь..." И "дружбы" с немцами, когда мы менялись галстуками...
Еще у меня есть одно воспоминание, которое хочется обязательно с кем-нибудь уточнить. Мне кажется в нашем классе учился Боровик, сын журналиста Генриха Боровика. Они тоже жили в Карлсхорсте, но уже в 3 классе переехали в Западный Берлин, и мальчик перешел в посольскую школу. Потом я его встретила в пионерском лагере Крипштайн, мы играли, кажется я ему выговаривала, что тех кто переходит в посольскую школу считают предателями и т.п. А он оправдывался, что было делать, родители переехали... Мальчик был круглолицый, с пухлыми щечками, румяный и с темными жестким волосами как у корейца. Но мне кажется его звали Витя. А потом Генрих Боровик стал писателем, прославился, а его сын, тоже известный журналист Артем Боровик погиб в авиакатастрофе. Был ли он моим одноклассником? Правильно ли я помню имя? А был ли мальчик?
Всего доброго. Юля Яковлева, 1959 г.р. из Таллина, сейчас живу в Москве.
Боярчук - это моя нынешняя фамилия.

Юлька!!! Руководительницу нашего хора звали Наталья, а отчество не помню. Я помню, что она была тезка моей сестры - Наталья Гончарова. Вот только отчество у нее точно было не Дмитриевна. Во всяком случае мне так кажется. Лариса Шляппо живет в Минске. Она закончила Минский радиотехнический институт. Так же как и Марина Астровлянчик, которая училась в Б-классе до 6-го. А с ней я училась с 1 по 3, в В-классе. Они вместе жили в домах от госпиталя. Лариса работает в МВД Минска. Лариса Ганжа закончила Киевский политех. Я ее встречала в институте.
Марина

Здравствуй(те), Юля!
Я на той лестнице как-то крепко себе ногу вывихнул. Так вот, отец меня каждый день в школу привозил и в обед домой забирал. А днем я на костылях по школе шатался, весь из себя такой гордый… Думаю, как только будут размещены фотографии участников конференции, вспомнится еще больше. Я, кстати, был тогда одним из самых отъявленных спецов по чердакам (включая школьный) и вообще по всяким закоулкам. Это был, наверное, лучший кусочек детства, а обстановка в нашей школе, действительно, была на удивление доброжелательной. Не только между одноклассниками, но и по отношению к другим ребятам. У кого-то отцы ездили на мерсах, у других на машинах попроще, у третьих – на танках и уазиках. Кто-то носил погоны, кто-то был в штатском, кто-то подрабатывал истопником… Нас тогда это не волновало и совершенно не разделяло. ТАМ у нас была своя жизнь, а у взрослых – своя. Не было у наших родителей принято говорить – с этим не дружи. Было одно: из Карлсхорста не уходить, в 19-00 быть дома. Гуляй где хочешь и с кем хочешь. И улица у нас у всех была для игры общая – шпильштрассе (то есть официальное её название было Райнгольд штрассе, но мы все её называли, как было написано на специальных дорожных знаках в начале и в конце этой улицы, которые предупреждали водителей автомашин об особом внимании к играющим детям). И с немцами дружили, и ходили с ними смотреть ежей, которые в нашем дворе на немецкой половине жили целым семейством. Ежат еще можно было в руки взять, а большие уж очень кололись. В школе нас учили лучшие учителя, присланные из лучших школ СССР, а в ГДР нам показывали всё самое лучшее и интересное. С одним немецким пареньком я очень дружил, свободно к нему домой приходил, а он – ко мне. Язык я там начал учить, он мне значительно больше нравится, чем английский. Тем более, что мы имели возможность слышать настоящую, а не школьную немецкую речь. (Кстати, наши ближайшие соседи финны здорово уважают, когда с ними по-немецки общаешься). Кто-то запомнил пионерские дала, кто-то походы на полигон (картошечку мы там чуть ли не всем классом одно время повадились печь), как лазили на высоченные деревья за грецкими орехами, рвали их прямо зелеными в кожуре, а потом не могли руки отмыть от коричневого сока. Мне ВОТ ЭТО дорого и интересно. Мы же через эти тридцать (у кого сколько) лет ничем иным друг с другом не связаны, ничего нам друг от друга материального не надо, жизнь как-то устроилась, а в душе все теми же детьми остались. У кого-то уже нет родителей. Вспоминаешь те годы, вспоминаешь и себя с ними. Почему "утюг" тогда был большой? Да потому что родители были большими и с ними было очень хорошо. И все, что мы теряем безвозвратно, изо всех сил хочется вернуть хоть на миг. Я бы сейчас столько тем нашел, чтобы с отцом поговорить. А он бы - с моим сыном…
Это хорошо, что в интернете встречаются теперь выпускники школ ГСВГ – ЗГВ различных лет. Пускай те, кто приехал в НАШ Карлсхорст позднее, тоже увидят его НАШИМИ глазами. Не всем ведь довелось гулять по его мощеным тротуарам при тусклом бледно-зеленом свете старых газовых фонарей, слышать далекие гудки паровозов, встретить еще тех, ПОБЕЖДЕННЫХ немцев , в глазах которых навсегда застыли кошмары войны, штурма Берлина и плена. А я двух – трех таких хорошо помню. Как-то раз, когда мы играли на дачках в войну и устроили пальбу из капсюльных пистолетов (некоторые родители привозили их своим чадам из ФРГ), один старик выбежал к нам и очень зло потребовал это дело прекратить. Иначе, говорит, позову Милитер-полИс! ( Не Милитер-полицай. А именно полИс. Была в первые послевоенные годы такая структура в оккупационных войсках союзников, поддерживавшая общественный порядок на улицах Берлина еще до его раздела на Восточный и Западный)…
Спасибо за прекрасное послание!
Сергей Пьянов

Сергей, Вы (ты) такое огромное письмо написал(и), никак не соберусь с духом достойно ответить. Поэтому пока коротко. Точно, помню, кто-то на костылях ковылял по школе, с несчастным но довольно гордым видом, возбуждая в зрителях смешанное чувство сострадания-уважения-легкойзависти. Про мерсы, правда, не помню... Из транспортных средств только трамваи и пазики (автобусы) за школой хорошо отпечатались в памяти. Может быть, от того, что девчонки машинами позже начинают интересоваться. А вот хрустящие булочки за 5 пфенигов назывались "шрипены". "Айнес хальбес брот унд фюнф шрипен...битте".
Еще вспомнила такую вещь - в ДО концерт, приехали Песняры, мы ломимся на сцену (благо ходы знаем) за автографами. Леонид Борткевич, перегнувшись через спинку стула, надписывает мне открытку! А недавно Москва прощалась с руководителем Песняров Мулявиным.
С нетерпением жду фотки. Счастливо, и привет всем активным и пассивным ( а такие имеются) участникам форума.
Юля

Привет, друзья!
Скоро здесь появится Володя, он адрес форума получил. По поводу карты - у меня есть очень старая, бумажная, Восточный Берлин, но на ней кварталы очень маленькие, отдельных домов нет, кварта, где школа - просто квадратик, тот, где стоят "особняки", недалеко от Маршалхауза, тоже, да и сам Инженерный музей так же отображен. В Инете пока нормальной карты не попалось, надо ещё посмотреть. Юля правильно пишет об отдельных классах "в помещении вечерней школы для офицеров и прапорщиков. Это небольшое здание напротив поликлиники, там как бы полукруглый сквер, и на углу был обувной магазин". Точно, там, на 4 этаже, или третьем? нередко размещали начальные классы. А ещё отдельное здание, где учились, было по пути от этой школы в сторону наших домов, в направлении Маршалхауза, там проводились уроки труда, а под самой крышей, в бельэтаже, работал авиамодельный кружок, вёл его один из офицеров, финансист, народу ходило немало, а модели ходили запускать на иподром, очень было интересно. Нашел у родителей 4 фото, отсканирую, размещу где можно будет, может на домашней страничке на Onego.ru. Очень хочется посмотреть фото школы и улиц, а ещё лучше побывать там снова, но это позже :)) Да, Сергей!? По поводу размещения материалов других годов - обязательно надо размещать, у всех поколений свой взгляд на мир, тем интересней, но что-то общее у всех, кто рос в отдельных гарнизонах или, как мы, в русской диаспоре в Карлсхорсте, обязательно есть, вроде одной Веры. Вспоминаю имена: Лёша Сухов, отец командовал огневой подготовкой в полку, Вадим Головко, из торгпредства, ещё наш с Мариной одноклассник, Коля Шешегин, такой своеобразный парень, вроде как самостоятельный и степенный, это для наших-то мелких лет ... Володя Грушин, отец вроде оркестром рулил. Очень запомнились зимние туманы, конечно запах брикетного дыма, у нас в саду отличные плодовые деревья, груши и яблони, огромные каштаны и дубы вдоль улиц, потешные "Трабанты" с мотоциклетным кашлем моторчиков, теперь в Петрозаводске есть пара таких, смотришь, и радуешься им, как старым знакомым. Гут, пока надо прерваться. Для информации, загляните, по желанию, на yachting.onego.ru, там есть фото о нашем современном увлечении - парусе, и конечно наши фотомордочки.
Привет!
Березкин Николай

Привет, незнакомые, но такие родные Карловчане.
Я жила в Карлсхорсте с 1965 по 1969 гг. и с 1972 по 1976 гг. Училась в 113 школе в классе, выпуск которого был в 1980 году.
У меня есть сестра Татьяна Степанова, которая закончила 113 школу в 1973 году. Если кто-то нас помнит, отзовитесь! Мы жили на улице Драхенфельдштрассе, как раз напротив Комендатурского магазина. Когда я увидела фотографии на сайте, то не узнала своей родной улицы, где наши липы?
Спасибо огромное, что дали еще раз прикоснуться к воздуху детства. Ведь кроме нас, тех кто там жил, никто не поймет, как может быть родной страна, которая не является твоей Родиной. А я во сне вижу именно свою Карловку, так как там прошло мое самое счастливое детство, помню все запахи, о которых писали другие ребята, вкус газировки и еще "боквурствов", которые продавались на улице возле нашего Дома Офицеров.
Напишите мне пожалуйста, так хочется еще раз поговоритьс бывшими "земляками", может мы найдем общих знакомых?
Еще раз спасибо Сергею за его сайт, я так плакала, когда первый раз наткнулась на него!
Мой адрес: Stepanova-irin@yandex.ru
Степанова Ирина * 03.12.2003

Сергей, привет! Может на тебя когда-нибудь выйдет кто-то из живших в Биздорфе, сообщи им мои координаты, пожалуйста.
Игорь Пономарёв panama@ars.bz

Да проблем нет, Игорь! Только бы откликнулись…
Сергей

Добрый день, Сергей Леонидович!
Меня зовут Георгий. Искал по разным сайтам школу в Карлсхорсте и нашёл вот Ваш сайт. Спасибо Вам. Думаю, одноклассников моей мамы мне уже не найти, поскольку не все в их возрасте имеют представление об интернете. Моя Мама - Угарова (Дрёмова) Галина закончила эту школу 1961-62г. когда ей было 14 лет. После проживала в Таллине, с 1965 - в Москве. Этой весной нашёл её берлинскую школу, вот и решил поделиться видами здания и прилегающих строений, которые Вам, думаю, напомнят ещё что-то из памяти Ваших школьных дней.
Приятно прикоснуться к истории родителей.
Удачи Вам.* 02.09.2010

Георгий, добрый день!
Спасибо Вам за прекрасные фотографии. Видно руку профессионала. Ракурсы выбраны мастерски и качество отличное. Я как будто по улочке мимо школы пешком прогулялся. Не экономили на размере, поэтому можно долго с удовольствием разглядывать очень интересные детали этих исторических зданий, с которыми связана частица нашего детства. Прошу Вашего разрешения разместить их на моём сайте. Разумеется, со ссылкой на Ваше авторство.
А больше по Карлсхорсту ничего нет? ))))
С уважением и наилучшими пожеланиями, Сергей Пьянов. * 02.09.2010

Добрый день Сергей.
Очень рад, что эти фото подарили Вам приятные моменты памяти из вашей юности. Что может быть лучше, когда эти простые кадры несут память и воспоминания о самом хорошем и тёплом времени каждого из нас.
Конечно же, разместите эти фото обязательно. Добрая память приятна всем, кто связан был когда-то с этими местами. В следующий раз ещё поснимаю окрестности.
Всего самого Хорошего и Доброго. Удачи! Георгий Угаров. * 02.09.2010

- Приближенные утверждают, что это ревматизм,
- говорил Воланд, не спуская глаз с Маргариты,
- но я сильно подозреваю, что эта боль в колене 
оставлена мне на память одной очаровательной 
ведьмой, с которой я близко познакомился в 
тысяча пятьсот семьдесят первом году 
в Брокенских горах, на Чертовой Кафедре.
М.Булгаков. «Мастер и Маргарита»

Неподалеку от ландшафтного заказника Гарц и курорта Вернигероде, у подножия таинственной горы Брокен, овеянной древними легендами о проделках нечистой силы, на высоте около 600 метров над уровнем моря расположен маленький уютный городок Ширке, в котором счастливчикам удавалось иногда проводить зимние каникулы. Кристально чистый воздух с медленно крутящимися в нем снежными хлопьями, веселый шум горной речушки у подножия поросших заповедным лесом скал, развалины каких-то рыцарских укреплений, а главное – полная свобода, которую предоставляли нам взрослые – все это оставило в моей памяти неизгладимое впечатление.
Уж не помню точно, по какой причине, но родители не смогли тогда пожертвовать десятью днями в счет своего летнего отпуска и отправили меня на этот зимний курорт под присмотром своих старинных друзей.
Дом отдыха располагался в нескольких двух- и трехэтажных строениях с шикарными (по тем временам) гостиничными номерами, просторной столовой, бильярдной, складом лыж, санок и коньков, а также с уютным баром, в котором имелся музыкальный автомат. Почему-то наиболее популярной пластинкой из его репертуара была «Ё-зеф-фииинэ хинтер дер Гардииинэ», под которую мы вечерами с удовольствием играли в настольные игры и дули Асторию. На радость мальчишкам, неподалеку от санатория на детской площадке стоял настоящий истребитель МиГ-15.
Не знаю, что было четыреста лет назад, но вот в наше время на Брокене действительно водились симпатичные ведьмочки. Правда, и мы порой вели себя, как черти.
Лыжи отдыхающие почему-то не очень уважали, а маленький трамплин, за которым давно перестали ухаживать, зарос кочками, поэтому прыгать с него желающих не находилось. С утра и до позднего вечера наше снаряжение составляли прекрасные деревянные санки и альпенштоки, которые мы использовали в качестве рулей и тормозов. И то, и другое было необходимо, поскольку ровных дорожек в Ширках практически нет.
Днем каждый был волен выбирать, в какой стороне от дома кататься. Кому лень было идти наверх, тот мог сразу ехать вниз примерно с полкилометра, там повернуть направо через деревянный мост над говорливым ручьем и дальше еще километра полтора по извилистой дорожке вдоль лесистого подножия горного склона.
Днем тут было сказочно красиво. Лес стоял тихий, будто заколдованный. Мохнатые ели, укрытые снежными шапками и подсвеченные солнцем, создавали сказочную иллюзию в стиле братьев Гримм. Но как-то раз мы с друзьями решили покататься здесь после ужина. До моста ехали с визгом, только ветер в ушах свистел. А вот после…
Ни огонька, ни шороха. Едем, а впечатление такое, что вокруг совсем другой лес, совершенно незнакомый и враждебный. Словно кто-то незримый и вездесущий пристально наблюдает за каждым нашим движением. Видно, не зря на протяжении нескольких столетий ходили об этих местах жутковатые легенды. Как бы то ни было, весьма кстати сгустившийся туман позволил нам без ущерба для самолюбия быстренько вернуться в уютный городок.
Зато следующий день выдался особенно солнечным. Ребята всей толпой пошли с санками по дорожке, ведущей на Брокен. Местным в ту сторону далеко заходить не разрешалось: граница с ФРГ проходила тогда как раз по западному склону горы. Ну а мы еще в Карлсхорсте привыкли, что запрещающие проезд и проход красные таблички на немецком языке – не для нас. Чтобы долго ехать вниз, надо было подняться по уровню ещё метров на триста, что по извилистой тропе составляло около трёх километров. Не у каждого хватало терпения идти так далеко. Кто уставал, тот просто садился на санки и съезжал вниз. А я, пользуясь отсутствием взрослых, решил прогуляться до самого шлагбаума, хотя и не знал точно, далеко ли придётся топать.
Так, думая о чем-то своем, я незаметно забрался довольно высоко. Людей вокруг уже минут пятнадцать не попадалось, солнышко куда-то спряталось, а шлагбаума всё не было, так что пора было возвращаться.
Вдруг мне стало как-то неуютно. Я медленно повернулся… и обмер: из-за ближайшего дерева на меня вупор глядели два огромных зеленых глаза!
По спине продрало холодом. Сразу вспомнилась легенда о Вервольфе. Это ведь тут где-то у них самое логово. Вот, думаю, занесла нелегкая! А уж когда из леса двинулась в мою сторону белая тень, мне чуть худо не сделалось. В глазах забегали зайчики... Как там у Булгакова? -"Вон группа брокенских гуляк. Они всегда приезжают последними. Ну да, это они! Два пьяных вампира..."(«Мастер и Маргарита»).
В те сладкие младые годы я о Булгакове ещё и слыхом не слыхал, но тут вокруг меня творилось что-то совершенно нереальное. Ноги мои просто окаменели, а в голове в такт с ударами сердца гулко стучало: «Этого Не Может Быть!»...
Не знаю, что со мной стало бы дальше, но тут я, к счастью, заметил за спинами у «призраков» наши советские автоматы. Через минуту на тропинку вышли два ГДРовских пограничника в маскхалатах, а их «вервольф» вблизи оказался просто матёрой овчаркой, очень похожей на своего лесного собрата. Пёс укоризненно зевнул на меня во всю пасть, и воины, не сказав ни слова, пошли дальше в сторону границы. Брокенский лес, как по волшебству, снова стал солнечным и пушистым, а я, переведя дух, уселся на санки и покатил вниз.
Еще через пару дней нас всех повезли на экскурсию в старинный городок Вернигероде, где рыцарский замок, название которого я, к сожалению, забыл. Зато помню, какие там были красивые наборные полы. Чтобы не портить их, мы прямо на зимнюю обувь надели большие войлочные шлёпанцы и в таком виде передвигались по залам. Кружевные доспехи и оружие рыцарей, средневековая утварь, какие-то совершенно фантастические окна с витражами, башни с бойницами... Кстати, именно в Вернигероде проходила значительная часть съёмок художественного фильма "Скворец и Лира", одного из последних с участием Любови Орловой, в котором неувядающая советская кинозвезда блистательно сыграла роль советской разведчицы-нелегала.
Съездили мы и к огромной пещере, названной по имени местного жителя, который в поисках запропастившейся куда-то овцы заглянул в небольшой пролом. В этих местах вообще много карстовых пустот. Так вот: этот самый Бауман решил разведать, что же там, под землёй.
Бедолагу искали неделю. Ему ещё повезло, что в пещере оказалась вода. Вдобавок, он не утратил самообладания и, в конце концов, сам нашёл выход, чем и увековечил своё имя.
В пещере нас ожидала нескончаемая вереница залов, соединенных между собой узкими проходами. В каждом из гротов было что-то особенное: то фигурки окаменевших гномов, то возведенные капризом природы причудливые крепостные стены, то музыкальные сталагмиты, издававшие мелодичные звуки на манер ксилофона, то уникальная акустика, благодаря которой легкий шёпот многократно повторялся под сводами. То тут, то там встречались таблички, возвещавшие, что проход закрыт, так как эта часть пещеры ещё не до конца исследована…
Хорошо помню, что в тот день нас фотографировали, но снимков этих я тогда так и не увидел. Поэтому настоящим чудом для меня стало известие, что моё фото в составе нашей группы нашлось через 30 лет в домашнем архиве Юли Яковлевой, с которой мы, оказывается, вместе отдыхали в том санатории! Спасибо тебе, Юленька, за то, что сохранила эту фотографию и за то, что сумела узнать на ней меня.
В день отъезда нас всех собрали в столовой. К гостям вышли те, кто нас обслуживал. В советских санаториях я никогда с подобным ритуалом не сталкивался. Это было очень непривычно. Мы, конечно же, искренне всех поблагодарили, а они на прощанье каждому из нас дали в руки по пакетику с бутербродами на дорожку.
Во дворе уже ждали туристические Икарусы. Если помните, еще старой модели, чем-то похожие на фюзеляж самолета, с далеко вынесенным назад мотором. Внутри у них было как бы по нескольку купе со столиками перед просторными окнами, через которые мы смотрели на проплывавшие мимо пейзажи. А ехать нам домой было часа четыре…
Высадили нас у Летнего сада. И вроде бы уже соскучился по родителям, по сестре Вале, по нашей уютной квартирке. Но все же жаль было расставаться со сказкой, в которой мы побывали.
Сергей Пьянов

Я училась в школе № 113 ГСВГ с пятого по десятый класс. Окончила в 1969 году, затем окончила Петрозаводский госуниверситет (физмат) и сейчас работаю программистом в Департаменте ФГСЗН по Республике Карелия.
Коля и Володя Березкины были моими однополчанами, но знаю их лишь по их родителям, которые здесь в Петрозаводске постоянно общались с моими.
Из учителей хорошо помню Нину Андреевну Проворову (физика), Маргариту Михайловну Перерва (математика), Лилию Алексеевну (астрономия), Тамару Валерьевну (химия), Нелли Павловну Лузан (русский язык и литература).
Моя сестра окончила эту же школу в 1967 году, а брат закончил 8 классов в 1969 году. Оба тоже живут сейчас в Петрозаводске.
А теперь о фотографии школы. Она, к сожалению, очень маленького размера (60х90) и приклеена на небольшую памятку, которую нам дарили первоклассники на последнем звонке в мае 1969 года. Скорее всего, снимок был сделан примерно в это же время.
Ностальгия по тем замечательным дням наступает каждой весной, когда по школам начинаются вечера встреч выпускников. Очень быстро мы разъехались после выпускного вечера и не продумали вариантов встречи через какое-то время. Так и растеряли друг друга. Молодость, молодость...
С уважением, Пикалева Л.А.

Уважаемая Лидия Александровна!
У меня для Вас СЮРПРИЗ: тётя Неля Лузан - давняя и очень хорошая подруга моей мамы! Они обе живут в Москве, я сегодня же маме перезвоню и сообщу о Вас. Тесен мир...
Только что одноклассницы Коли Березкина Юля Яковлева и Марина Гончарова прислали мне фотографию 1970 года, на которой мы с Юлей в составе группы отдыхающих санатория Ширке были на экскурсии в пещере. Оказывается, Юля узнала меня, сопоставив моё фото на сайте с ее архивом. А у нас такой фотографии из пещеры почему-то не оказалось. Представьте радость всего нашего семейства!
Спасибо за прекрасный отзыв в книге.
С уважением, Сергей Пьянов

Сергей Леонидович, добрый день!
Огромное спасибо за Ваш сюрприз. Когда я читала про Нелли Павловну, у меня даже слезы выступили на глазах. Действительно, как тесен мир... Не могли бы Вы дать мне ее адрес в Москве? Хочется написать и сказать все то хорошее, что не было высказано в свое время. Многое осознается только с возрастом. В свое время Нелли Павловну мы называли между собой настоящей РУССКОЙ красавицей и тургеневской девушкой. По-моему, в нашем классе не было никого, кому бы она не нравилась. И, если мне не изменяет память, она была классным руководителем у моего брата. Надо у него уточнить.
Обязательно соберу дома фотографии, которые, может быть, Вам что-нибудь скажут.
С уважением, Пикалева Л.А.

К СВЕДЕНИЮ УЧЕНИКОВ: координаты Нелли Павловны я передал Лидии Александровне на E-mail.
С помощью Нелли Павловны мне удалось найти адрес Раисы Ивановны Дружининой. Живёт под Москвой, всё так же работает в школе, преподаёт русский и литературу глухим ребятишкам. Очень обрадовалась моему письму. В ответ прислала фотографию, на которой они с ребятами из нашего класса в пригородном немецком совхозе. Точно, это наш класс! Оказывается, она нас всех помнит!
Напишите ей. 144001 Московская обл., г.Электросталь, ул. Октябрьская 17, кв.12.
Очень хотел бы найти адрес нашего директора - Григория Семеновича Косенко. Может быть, кто-нибудь подскажет?
С уважением, Сергей Пьянов

По правде говоря, я был одним из самых трудных подростков для наших учителей.
Чуть что - директор нашей 113-й школы Григорий Семёнович Косенко сразу командовал: "Пьянов, Мартынов, пойдёмте ко мне в кабинет!" А там уж разбирался, то ли мы с другом виноваты, то ли, в данном случае, всё-таки кто-то другой.
Чаще были мы. Впрочем, мужик он был очень толковый и справедливый. В силу данного ему Богом таланта ГС интуитивно чувствовал, что мы не со зла чудим, а просто из интереса. Или из своего собственного понимания справедливости.
Вот, например, был такой случай. Заменили нам учительницу немецкого. До этого у нас была немка-супер: с диалектом, словечко к словечку, интонации, стихи читала наизусть и всё такое… Нам же было в Берлине с чем сравнивать!
А тут вдруг приходит в класс жеманная дамочка и писклявым голосом выдаёт нараспев: «Гутен таг, киньдер»! Откуда её в Германию занесло - не знаю, но живого немецкого языка она, видимо, никогда раньше не слыхала. Короче, не заладилось у нас с ней. То ли мы запротестовали, то ли она, как учитель, в налаживании контакта с классом где-то ошибку допустила. В общем, решили мы с Серёгой Мартыновым её проучить.
Придумали какую-то дымовую шашку. Уж не помню точно, чего мы туда напихали, но похожа она была на малюсенькую свинку. Поставили этот «сувенир» на учительский стол и по звонку на урок зажгли хвост…
Фукнуло знатно. Наши девочки от новой учительницы тоже были не в восторге, но дымовуху всё-же не одобрили и открыли окна. Проветрить помещение времени не хватило. «Немка» вошла-было в класс, но тут же убежала и вернулась уже с директором. Тот только обвёл всех взглядом и сразу определил «диверсантов»…
Влетело нам с Серёгой крепко, но родителей ГС вызывать не стал. Видимо, понял, что неспроста мы новую «немку» невзлюбили.
История эта имела неожиданное продолжение. Григорий Семёнович, наряду с директорством, ещё и преподавал физику. Очень любил формулы спрашивать. А решать всякие там ерундовские задачки нам было не интересно и лень. Осень в Берлине – пора очень красивая, дел на улице после уроков - куча. Какие ещё формулы?! Суть физических явлений нам была понятна и даже занимательна, а всякую муру зубрить - это уж увольте.
Вот так мы и докатились с Серёгой до вопроса о двойках за четверть. ГС нам прямо сказал: даю, мол, три дня сроку и будете мне писать дополнительную контрольную, да ещё с собеседованием по курсу за всю четверть!
Видим – не шутит. Ладно: раз такое дело, взяли мы учебник по физике, тетрадочки свои сунули в планшет (до сих пор он у меня жив, ещё старого, военных лет образца, хожено с ним - перехожено по закоулкам Карлсхорста, вот и храню трепетно). В другое отделение положили картошечки, соли прихватили, лучку репчатого… И двинули на полигон. Это между дальними дачками и железнодорожной веткой у танкового полка, километра два с лишним от дома.
Ну, пришли, развели костерок, подождали угольков и положили туда картошку. А пока она печётся, стали читать физику.
Красиво так сидим с учебничком на краю окопа, воздух свежий, вечер чудесный… Вдруг сзади: «Ну-ка, парни, что это вы тут делаете»?
Оглядываемся – вот это да! Григорий Семенович, собственной персоной. Мы на него глазами хлоп-хлоп, а он – на нас. Наверное, на улице заметил, что мы куда-то с набитым планшетом навострились, вот и решил выяснить. А оказалось, что эти два архаровца отпетых ЕГО ЛЮБИМУЮ ФИЗИКУ учить пошли в такую даль!!!
Заглянул наш директор для порядка в планшет: там тетрадки и харчи. Водки нет (не баловались мы спиртным, не принято это было тогда). Рассмеялся, сел с нами, тут картошечка подоспела, мы его угостили…
В общем, проговорили дотемна о том, о сём. И о физике тоже немножко. Почему-то мне особенно запомнились тогда искры от костра, улетавшие в глубокое тёмно-синее небо с крупными звёздами, меж которыми яркой точкой плыл по своим делам спутник…
Короче, через день написали мы с другом ту контрольную и получили свои законные тройки за четверть. А ГС после этого случая стал к нам как-то теплее относиться.
Вот бы адрес его найти. Ему сейчас не больше 75-ти должно быть…
Сергей Пьянов. * Март 2003

В этом возрасте мальчишки из-за девчонок ещё не дерутся. Тем более друзья. Но соперничество какое-то всё же было. Поэтому мы, чтобы не ссориться, по честному распределили между собой наших подруг для шефства. Неписаное правило гласило: «свою» можешь опекать, провожать, что-то там придумывать, чтобы обратить на себя её внимание, но друзьям не мешай. И это у нас по-рыцарски свято соблюдалось.
Моей соседкой по дому и «подшефной» была Оленька Короткова, красавица, умница, отличница и не хвастунья. У неё были шикарные вьющиеся волосы и озорные глаза. Лишь много лет спустя, да и то из газет и телевидения, я узнал, что её дедушка был героем, одним из руководителей советской внешней разведки в годы Великой Отечественной войны, а папа в конце 60-х был важным начальником в ГСВГ. Ни о чём таком мы в классе даже не подозревали, а сама она обо всём этом скромно помалкивала.
Принимали меня Коротковы всегда очень радушно. А Оля мне частенько уроки помогала делать, по поводу чего мои родители только заговорщически улыбались. Как-то раз весной она после уроков была дежурной по уборке класса, а я спрятал её портфель под деревянным помостом перед грифельной доской. Мы с ней потом долго его искали везде. В конце-концов нашли и из школы домой пошли вместе. Ну, раз уж всё равно в одну сторону идти. Думаю, что мою военную хитрость она сразу раскрыла, но виду не подала.
Надо сказать, что и у моих друзей взаимоотношения со своими «подшефными» ладились, причём, это явно шло на пользу и успеваемости и дисциплине в классе. Мы даже все вместе нашей небольшой тёплой компанией (кстати сказать, одна пара после окончания школы поженилась) стали после уроков ходить то в школьный сад, то в окрестности Маршалхауза, отдыхали там у костра, пекли картошку, мечтали. Волшебная какая-то атмосфера была в этом маленьком мирке. Вообще я вспоминаю о тех наших днях, как о самых лучших за всё время моего пребывания в Берлине…
А как-то раз мы всем классом поехали на официальное мероприятие по случаю уж не помню какой немецкой даты, где всё было очень торжественно. Там надо было поприветствовать высокопоставленных немцев от лица всех советских пионеров. И вот выходит на трибуну наша Ольга и НА ЧИСТЕЙШЕМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ выдаёт им речугу аж минуты на три. Мы все только рты пораскрывали. Потому что в школе она особо свой диалект не светИла (не хотела, как я теперь понимаю, перед товарищами выпендриваться). А поскольку у неё практически по всем предметам были пятёрки, то в итоге никто не удивился, что именно она, единственная из всей нашей школы, поехала летом в знаменитый интернациональный пионерский лагерь Артек.
Бавал я у Оли Коротковой дома и в Москве. Последний раз году в 73-м. Не теряю надежды, что и она, рано или поздно, задаст своему компьютеру вопрос про Карлсхорст…
Сергей Пьянов. * Март 2007

Сергей Леонидович!
Воспоминания Ваши прочитала с большим интересом и удовольствием.
С удовольствием читала и воспоминания о баскетбольной встрече с посольской школой (сама играла в баскетбол), а упоминание о взрыв-спичках напомнило о замечательных новогодних днях. Какой это был праздник!
Кстати, о спиртном. Мы тоже им не увлекались, но в 10 классе родители Марины Васильевой освободили нам квартиру для встречи Нового года. Спиртное у нас было, но опыта ни у кого не было, в результате наши мальчики не смогли сопровождать нас на улицу после 12 часов, а провели это время в ванной комнате. Зато на выпускном вечере никому даже в голову не пришло закупить что-то помимо шампанского, которое было на столах.
Прогуляли до утра и веселились всем классом без всякого спиртного так, что сейчас бы нам позавидовали.
А ученицей я действительно была дисциплинированной, училась отлично. У меня была хорошая память (жалко, что это уже в прошлом) и дома делала лишь то, что задавали письменно.
Правда, однажды я здорово подзалетела. Наш класс дежурил по школе, а я перед физикой вспомнила, что что-то надо было подготовить по учебнику самостоятельно. И вот во время дежурства я уединилась у окошечка с учебником физики, а классным руководителем у нас была Нина Андреевна (физика), и она пошла проверять наши посты...
Результат был плачевный. Учебник пришлось убрать, на физике меня спросили, и оценка была соответствующей. Зато помню об этом до сих пор. Когда мой сын в этом году впервые получил двойку (он у меня еще в 8-ом классе), я сказала ему: "Наконец-то ты стал настоящим учеником".
А еще мне запомнилось, как мы издевались над преподавателем истории. Кажется, его звали Дмитрий Михайлович. Он был полненький, невысокого роста, никогда ни на кого не повышал голоса, сама доброта. Но, как показывает жизнь, именно такие преподаватели чаще всего и страдают от выходок учеников. Наши мальчишки нарисовали не него дружеский шарж и поместили на доску "Классного уголка", закрыв другой информацией. Когда Д.М. отворачивался, рисунок за нитку вытаскивали на всеобщее обозрение, раздавался смех. Затем прятали снова.
Нам было весело, а он, скорее всего, от этого здорово переживал, но никогда никому на класс не жаловался.
А в 6 классе с нами училось сразу пятеро чехов (мальчик и четыре девочки), школа тогда еще была при посольстве СССР в ГДР.
Если Вы помните, именно в те годы в чемпионатах мира по хоккею основная борьба шла между СССР и Чехословакией, третьей командой была Швеция, которая обычно занимала третье место, но очень помогала нам, выигрывая у чехов. Во время финального матча мы все вместе после уроков собрались у одной одноклассницы. Шум стоял, наверное, как на стадионе. Наши тогда выиграли.
А вообще, с этими ребятами мы жили очень дружно.
Не помню, откуда это пошло, но когда Янку Яромир хотел выразить кому-то свое неодобрение, он говорил: " У, шкарлатина".
Кажется, я увлеклась, пора заканчивать.
С уважением,
Пикалева Л.А.

Лидия Александровна!
То, что Вы мне прислали в качестве Ваших воспоминаний - это просто писк! Жаль, что мало...
Прекрасно помню свой первый Новый год в Берлине. Встречали мы его у друзей на ул.Лореляй, неподалёку от нашей первой квартиры. В 10 часов по Берлину (это 12 по Москве) отметили НАШ новый год (1969). А в 12 вся улица взорвалась ракетами и петардами.
Почему-то совсем не боялись, что ракета может влететь в комнату. Это был третий этаж. Родители открыли окно. Соседи снизу прямо из окна кидали на тротуар взрывспички. Видно было, как они рассыпАли в воздухе искорки, а потом ярко взрывались внизу. (У меня как-то раз такая грохнула в руке: видимо, фитиль был неисправен. Отделался лёгким испугом, разве что пальцы на какое-то время онемели...)
Сидели часов до трёх, а потом мы пошли первый раз ночевать на новую квартиру на Кёнигсвинтер штрассе, что напротив утюга.
Кроватей там ещё не было, взрослым постелили на полу, а нам с сестрёнкой - на высоких матрацах. Кажется, никогда я так сладко не спал...
СмОтрите рекламу сока? Мааам! Мааам! Мааам!Мааам! Мааам! С добрым утром, мамочка! Мааам!
Так вот: это про нас с сестрицей Валей. Родители очень любили в воскресенье поспать, а Валя вставала - ни свет, ни заря - и лезла к ним. Так они её отправляли ко мне. Будто я поспать не хотел!
Вообще, такая квартирка была уютная, светлая...
С уважением, Сергей Пьянов

Сергей Леонидович!
Новый год - это действительно было замечательно. Я даже прекрасно помню магазин игрушек, где мы за неделю до праздника покупали взрыв-спички и другие фейерверки. Он находился на Hermann-Duncker-Strasse, недалеко от школы. И как только наступал первый день продажи (а там сроки соблюдались очень строго), мы были уже там.
Кажется, это единственное место, где мне запомнилась очередь. Нет, вру, еще очень много народа было на новогодней ярмарке где-то в центре. Не помню точно, где именно она устраивалась, но такого количества замечательнейших аттракционов я больше никогда в своей жизни не видела. Народу там было уйма, но организовано все было классно. Одни выходят, другие садятся, их быстренько на месте обилечивают и вперед...
К сожалению, я мало что могу добавить к предыдущему письму. Правда вспомнила, откуда появилась "шкарлатина". Однажды Галя Панко заболела скарлатиной, и Яромиру очень понравилось это слово. Он долго учился правильно его произносить, но справиться со словом так и не смог, поэтому-то он и стал употреблять его в соответствующих ситуациях, вкладывая в него все свои эмоции.
Не нашла на карте ул. Лореляй, зато сразу вспомнила начало стихотворения:" Ich weiss nicht, was soll es bedeuten..." Только произнесешь, и немецкий язык сразу преображается. Обидно, что тогда мы не ловили момента и не находили времени, чтобы всерьез заняться языком.
А я жила сначала в угловом доме по улице Drachen-Fels-Strasse (на первом этаже в одной из квартир там была парикмахерская), а затем переехали в другую квартиру на перпендикулярную ей улицу. Почему-то я считала, что это была Ehren-fels-Strasse, но по карте это не совсем так. Наш подъезд был как раз напротив скамеечек в сквере.
Еще помню, что на Драхенфельсштрассе был хороший "мягкий" асфальт, и роликовые коньки на нем не так сильно гремели, как на других улицах и тротуарах. По этой причине бывали неприятные минуты общения с полицией.
А еще я балдела от печек. Книги я предпочитала читать, сидя в кресле, упираясь ногами в печку.
С уважением,
Пикалева Л.А.

Лидия Александровна!
Моё отношение к немецкому очень своеобразное. Всё-таки четыре года в стране, да еще в возрасте, когда всё впитываешь, как губка… В университете тоже изучал немецкий. Его же сдавал в Академии госслужбы, причём, на кафедре были приятно удивлены. Говорю довольно свободно, хотя строю фразы всё-таки по-русски. Потому что я по-русски думаю. Когда ещё работал пресс-секретарём, частенько общался с делегациями из Дуйсбурга, Тюбингена и Нойбранденбурга. Спрашивал у них, понимают ли они меня. Смеясь, немцы отвечали: «Конечно! Но мы ТАК не говорим…»
Есть специальные учебники, в которых рассказывается, как та или иная фраза звучит на ХОРОШЕМ немецком. Иногда СОВЕРШЕННО по-другому! Но это – высший пилотаж, для истинных знатоков. Таких, например, как моя сестричка.
«…Dass Ich so traurig bin…» А Лореляй штр. - это совсем просто: найдите на карте черную жирную табличку «Карлсхорст» у станции S-банна и сразу справа от неё увидите эту улицу.
Наша первая квартира была на углу Эренфельс и Лореляй. Первый этаж. И в моей комнате стояла шикарная голландская печь! Я брал ведёрко и шёл с чёрного хода за брикетами в котельную в нашем же подвале. (Кстати, Тина прислала мне ещё один фотоснимок нашего двора, с той самой, полукруглой лестницей. На снимке хорошо видно, что эта часть двора уже много лет никем не убиралась, да и вообще люди теперь сюда взяд ли заходят...)
Отец иногда посылал меня за сигаретами «F-6», на которые он переходил, когда кончались привезённые из Союза. Обычно мне разрешалось заодно взять себе пару-тройку бутылок «Браузе». И вот вечерком я растапливал эту самую печку, прикрывал только решётку, а внешнюю дверцу оставлял открытой, чтобы по темной стене бегали оранжевые отсветы. Потихоньку вокруг этой уютной печки собиралось всё наше семейство. И получался праздник…
В память о тех сказочных вечерах есть теперь на нашей даче под Петрозаводском печь с такой дверцей. Когда в топке горит огонь, по темным стенам комнаты бегают всё те же оранжевые отсветы…
До сих пор у меня хранится одна из двух наших детских чашек. Только вот не помню точно, моя или Валина.
С уважением, Сергей Пьянов

Грюс Готт, Тина!
Спасибо за фото моего подъезда на Лореляй, сделанное со двора. Та самая лестничка, по которой я вечерами спускался в котельную за брикетами. Вот и вход в неё рядом с трубой. Набирал угля полное ведёрко и шёл растапливать свою печку. Дома уютно, отец с пузатой бутылочкой "Берлинер Пильзнер" читает любимую фантастику, мама на кухне готовит ужин, Валя маленькая меня ждёт. А во дворе тихо, почему-то чаще дЫмка, то ли туманчик лёгкий, то ли дым из соседних домов... Здесь так всё и осталось. Эту часть дома ещё не ремонтировали. Ещё НАШИ рамы на окнах, на лестничке НАШИ ступеньки, НАШИ перила. Но теперь тут редко бывают люди, двор зарос травой, его давно не убирали. Да и сам Карлсхорст, прихорашивающийся и обновляющийся, ты права - уже не наш...
Сергей

В Берлине мама почему-то частенько старалась удивить нас изысками европейской кухни. Но мне лично всегда больше нравились традиционные блюда. Так что от деликатесов типа «лукового супа» или «цветной капусты» (брррр!) я категорически отказывался даже под угрозой репрессий («Не съешь суп – гулять не пойдёшь!»). Хвалёные спагетти, которые я впервые попробовал именно в Карлсхорсте и от которых «урчала» моя младшая сестрёнка, на меня не произвели совершенно никакого впечатления: макароны как макароны… Зато по возвращении в Союз я долго скучал без «вАйсе кЕезе» (нечто вроде вкуснющей сметаны пополам с творогом, в упаковке наподобие нынешних йогуртов) и какого-то особенного, почти совершенно чёрного, чуть влажного хлеба, состоящего из крупных зёрен, уже порезанного и аккуратно упакованного в фольгу. Pumpernickel, так он называется. Но теперь даже в петрозаводских магазинах можно встретить самые экзотические продукты, поэтому мне - через тридцать три года - вновь удалось его попробовать. Удивительное ощущение! Вроде бы хлеб он и есть хлеб, но будто бы вся наша семья снова собралась за ужином в той уютной квартире на Кёнигсвинтер штрассе...
И ещё о хлебе. Каждые два месяца мама производила замену запаса сухарей, хранившихся в полной боевой готовности в «тревожном» чемодане отца. А снятые с хранения доставались, естественно, мне. Обыкновенные были сухари, ржаные и пшеничные. И всё же что-то в них было такое, отчего я всегда с нетерпением ждал, когда папины военные запасы опять отдадут мне. Тогда я набивал ими свой походный планшет и мы с друзьями с огромным удовольствием грызли их во время наших путешествий по окрестностям Карлсхорста...
А иногда мы с отцом оставались на хозяйстве вдвоём, так что я должен был к его приходу с работы приготовить ужин. То есть начистить и сварить, а ещё лучше - поджарить (с хрустящей корочкой) картошку. Довольно скоро научился делать это мастерски. А иначе как мужикам без мамы? Одну тушёнку ведь из сухого пайка всё время есть не станешь. Ну день покусошничаешь, ну второй на бутербродах, ну третий всухомятку, а дальше волком завоешь.
Однажды я решил к ужину просто чёрного хлеба на сковородке нажарить. Жарил на сливочном масле. Очень вкусно получилось! Только вот перепуганные соседи на дым сбежались…
Поначалу мне даже картошку чистить было лень. Но голод не тётка, жрать захочешь - почистишь. И сосиски отваришь. А потом отец научил, как правильно яичницу пожарить или яйца «в мешочке» сварить (это когда белок уже твёрдый, а желток – ещё нет. Вкуснятина…) Или вот ещё – кусок хорошего, не очень постного мяса немного отбить и кинуть на сухую раскалённую сковородку, чтобы у него поры закрылись и сок не вытекал, быстренько отодрать, пока не пригорело, и тут же вторую сторону приобжарить, опять отодрать, туда рассольчику капустного влить и сковородку крышечкой прикрыть, чтобы мясо на парУ немного дошло. Соль осторожненько по вкусу (рассольчик-то ведь сам солёный!) Элементарно и вкусно, под квашеную капусточку, а уж как мясо не сжечь - это приглядывать надо. Но оно того стОит.
Под конец мы с батей вообще обнаглели и добавили к нашему временно-сиротскому рациону настоящие бифштексы с кровью. А когда мама с Валей вернулись из Союза, то мы ничего им о нашей кулинарии не рассказали, чтобы дамам завидно не было. А вернее, чтобы они на нас, как на поваров, особо не рассчитывали…
Сергей Пьянов

Вокруг Берлина немало красивых мест для отдыха на озёрах, соединённых между собой системой каналов. В конце 60-х по ним шустро бегали маленькие нарядные пароходики, формой напоминавшие скорее век девятнадцатый, но имевшие столь совершенные обводы корпуса, что почти не поднимали за собой волн.
На одном из таких озёр располагался дом отдыха Грюнхайде, в котором мы частенько отдыхали по выходным вместе с родителями. Там жили лебеди, много уток, выдр, в изобилии водились рыба и раки.
Вокруг вся земля была поделена на небольшие участки, сотки по три, с крохотными домиками, принадлежавшими немцам. А самым распространённым водным транспортом у них были смешные брезентовые байдарки с маленькими моторчиками, прикреплёнными на кронштейнах вдоль бортов над самой водой. Такие довольные рассекали они по воде целыми семействами!
Наши взрослые отдыхали по-своему, иногда брали нас с собой покататься на шикарном деревянном катере или на спортивных байдарках. А обычно мы колесили на велосипедах по окрестным лесам, больше напоминавшим ухоженные парки, или плескались на мелководье.
Насчёт воды было строго: кто-то из взрослых обязательно присматривал на берегу. Дно там было коварное. Метров 15 всё мелко да мелко, а потом сразу глубина. Выяснить это мне довелось на своей шкуре. Плавал я, мягко говоря, так себе. А тут, даже не знаю почему, рванул от берега. И вроде совсем недалеко отплыл. Только помню, как с удивлением смотрел снизу вверх на зеленоватую водную гладь, и это было совсем не страшно…
Очнулся уже на берегу. На моё счастье, «пасший» детвору офицер отлично плавал, несмотря на лёгкую хромоту, оставшуюся еще с войны. Он меня и вытащил…
Мне вообще везло на приключения. Как-то раз за обедом все столики оказались заняты, кроме одного, который накрывали для большого начальника. Мама уже собиралась увести нас с сестрой, чтобы немного подождать, пока места освободятся. В этот момент вошёл тот самый начальник, сразу всё понял и пригласил нас за свой столик. Я заказал «Клуб-колу», а когда её принесли, стал открывать. То ли кола была тёплая, то ли я её встряхнул, в общем вместе с пробкой на белоснежную скатерть вылетело полбутылки содержимого. Короче, устроил я аврал персоналу и несколько неприятных минут маме.
В другой раз я взял лодку и решил прокатиться. Плыву вдоль камышовых зарослей и вдруг замечаю в них какую-то вроде бы дорожку. Интересно же! Я - туда. Медленно так продвигаюсь внутрь и меж густых стеблей вижу странный круглый островок из камней. А на нём большое гнездо, в котором сидит красавец-лебедь. И моська у него удивлённая.
Только хотел назад возвращаться - чувствую, кто-то меня сзади за руку выше локтя трогает. Даже удивиться не успел: никого ведь рядом не было! Поворачиваюсь и вижу прямо у себя перед носом голову на длинной шее, с огромным клювом. Оказывается, пока один лебедь высиживал яйца, второй кормился где-то неподалёку, а как только я вторгся в их владения, поплыл за мной следом.
Умница! Он даже не щипался, а как бы намекнул, что моё дальнейшее присутствие тут совсем не обязательно.
Аккуратно, чтобы не задеть хозяина веслом, я покинул лебединый остров. А через пару недель длинношеее семейство уже в полном составе приплыло к берегу санатория и мы с удовольствием кормили их белым хлебом. Интересно, что взрослые царь-птицы были снежно-белого цвета, а малыши – невзрачного серого. Наверное, чтобы в случае чего удобнее было прятаться. Впрочем, озеро это было заповедное и в природе царила полная идиллия…
По вечерам у взрослых начинались танцы. А нас, чтобы не мешали, оставляли в игровом корпусе и от пуза кормили всякой вкуснятиной. Действовало негласное правило: те, кто постарше, присматривали за младшими, чтобы они хорошо поели. Лишь изредка то одна, то другая мамаша забегали проведать своих чад и снова исчезали, поручив их нашим заботам…
Не знаю, что стало теперь с этим санаторием. Вероятно, после объединения Германии особняк и землю вернули наследникам довоенных владельцев.
Сергей Пьянов

Привет, братик!
Это здорово! А помнишь, как в такие вечера в столовой на столике выставляли всякие лимонады и сладости, и можно было приходить, класть денежку и брать, что надо? Это было так интересно - идешь, никого нет, денежку кладешь, бутылку берешь (ты помнишь, как назывался тот лимонад, кстати? Я забыла... )
Deine kleine (ха-ха!) Schwester

Спасибо, сестричка! Я этот интересный момент с денежкой упустил. Конечно, помню! Назывались они ЛибАна, АстОрия, Клуб-кОла, ВИта-кОла, БИттер ЛемОн, БрАузе. Мы ими в такие вечера "нагружались" дальше некуда, делали коктейли - попросту смешивали разноцветные лимонады в разных пропорциях. Но в конце концов почему-то выходило, что "чистые" они всё-же вкуснее...
С.П.

Привет, Сергей!
Красивое воспоминание. Я там не была, но представляю очень хорошо.
Папа был обычно в воскресенье занят на работе, а когда он был выходной, мы ездили сами в разные места.
Озер действительно много и везде лебеди. Но я названий не помню. Почему-то я больше всего запомнила, как провалилась под лед, не глубоко, но дело было зимой, а озеро где-то на окраине города. Не Мюгельзее, а где-то из Кёпеника (может из Шёневайде) на автобусе до конечной. А вообще отец любил устраивать праздники…
Марина

Сергей, здравствуй.
В Грюнхайде мы бывали, но как-то не очень часто.
У меня воспоминания, с этим местом связанные, относятся к какому-то раннему периоду детства.
Кажется, там был бильярдный стол. И вспоминается он мне огромным и высоким. Наверное, я тогда была еще очень маленькая. На этот стол мы пытались запрыгнуть, вползали на животе, подтянувшись. Там мы играли с Леной Батуриной, она на год младше меня и живет сейчас в Петербурге, и с Галей Павленко - из моего класса.
Еще, кажется, от ворот к зданию пансионата шла крутая горка, с нее мы съезжали на самокатах.
Вечером действительно родители уходили танцевать и веселиться, а нас с сестрой укладывали спать и не велели выходить из комнаты.
Однажды была сильная гроза, мы не спали, было страшно одним сидеть в комнате. Я выползла и прямо в пижаме отправилась искать маму. Она была недовольна моим вторжением, засунула меня назад в комнату, а грозу она за общим весельем просто не заметила и о нас не беспокоилась.
Зато для детей устраивали другие разлечения. Хорошо помню конкурсы, которые там проходили в общем холле. Там, кажется, был ковролин и уютные легкие разноцветные кресла на тонких ножках с кружками ограничителями на концах. В этих креслах мы катали друг друга, они очень мягко шли по ковролину.
Так вот в холле бывали конкурсы детских талантов. Лена Батурина играла на пианино, Саша Сумин пел проникновенно "Мне кажется порою, что солдаты..."
Родители балдели от этого пения. Многие ведь тогда были действительно фронтовики. Люба Мухина плясала русские пляски. Я, кажется, не шла дальше декламации каких-то школьных стихотворений.
Но всех привечали, всем давали подарки.
Кстати, у Саши Сумина была старшая сестра - Лена Сумина, на 1 год вроде бы старше меня. Она была такая крупная девушка с пушистыми светлыми длинными волосами.
Потом еще помню лотереи. Разыгрывали какие-то немудрящие безделушки, розыгрыш проводили бывалые острословы. Взрослые очень веселились.
Еще помню, как там на завтрак давали такое замечательное блюдо, называлось омлет, а выглядело как огромный блин, сложенный пополам. Потом дома как ни старались, не могли его повторить. У бабушки блины получались блинами, а у мамы омлет омлетом. Так и остался тот блино-омлет воспоминанием о Грюнхайде. Я, к сожалению, тоже так и не повторила его...
Когда я стала старше, в Грюнхайде мы перестали ездить, поэтому самостоятельных прогулок типа в лодке по камышам, в арсенале моих воспоминаний нет. Но лебедей конечно же помню.
Всего доброго,
Юля

В те далекие времена, когда виртуальный мир составляли книги и кинофильмы, нам всем хотелось походить на Дартаньяна или на Чингачгука. И девчонкам тоже. Добропорядочные, создающие уют домохозяйки совершенно не были нашими идеалами. Поэтому тренировка смелости в нашей 113-й была весьма распространенным занятием.
Помню, с Наташей Важинской, (где-то 3-й, 4-ый класс) лазили по остроконечной крыше в доме "Комендатурский магазин", где мы проживали в огромной пятикомнатной квартире. Двери чердака мы открывали обычным кухонным ножом и лазили из одного чердачного окна в другой.
Путешествия по заброшенным дачкам всегда было нашим излюбленным занятием. А как-то с Юлькой Яковлевой и с девчонками одноклассницами (точно не помню с кем) залезли на верхотуру строящегося радиологического центра. Особенно захватывающим было выбраться оттуда, так как центр охранялся полицейскими с собаками и пришлось долго ждать, пока они отойдут на приличное расстояние.
Марина

Марина, я тебя оччень понимаю. Жаль, жаль, что мы тогда с тобой не были в одной команде. Директор бы умер от разрыва сердца, это точно.
Самый интересный из всех доступных нам чердаков был в самой школе. Здание старинное, крыша у него очень высокая и крутая. Внутри чердак разделён брандмауэрами на три отдельных помещения, в которые можно было попасть через верхние лестничные площадки. На высоте трёх-четырёх метров расположены мощные горизонтальные балки, поддерживающие каркас крыши, а под самым верхом в брандмауэрах пробиты узкие переходы. Через них, при желании, которого у нас было хоть отбавляй, тоже можно было перейти в соседние части чердака. Волею завхоза там хранился всякий пыльный хлам, в котором было очень интересно покопаться. Какие-то старые физические приборы для опытов, телефонные провода, испорченная радиоаппаратура с разноцветными сигнальными огоньками и тому подобное. Металлические двери без ручек нам, конечно же, никакой преграды не составляли, так как их простейшие защёлки открывались обыкновенной велосипедной отвёрткой.
Благодаря всему этому школьный чердак представлял из себя полное раздолье для наших юных натур, жаждавших тайн и приключений. Тем более, что никаких ограждений узкие чердачные лестницы и переходы не имели, и лазили мы по ним, как обезьяны. Лучшим временем для походов на чердак была, естественно, большая перемена, с которой некоторые из нас возвращались в класс весьма запылённые, зато с чувством выполненного долга.
Но школьным чердаком наши похождения не ограничивались.
Помнишь бывшую русскую поликлинику на перекрёстке Райнштайн и Драхенфельс, напротив ваших третьих классов на Везелер штрассе? Когда её поставили на реконструкцию надолго, мы в этом здании с ребятами организовали штаб. Залезали через одно из боковых окон и дальше - куда душе угодно. А поскольку в кочегарке дежурили солдаты (они вроде как присматривали за всем этим домом), то у нас были разработаны маршруты эвакуации. В том числе через крышу, в другое крыло, где были квартиры офицеров. Мы даже тренировки проводили. Там через верх надо было по самому краешку вот такой остроконечной крыши двигаться балетным шагом.
Не иначе - сам Господь нас хранил, никто вниз не завалился.
Вот во время одной из таких тренировок мы и нарвались на охрану из кочегарки. Был вечер, на дворе уже темно. Бежали кто как мог. Я попёр через кучу брикетов, а у неё с другого края оказался как бы обрывчик, в тени не видно. Короче, метров с двух приземлился на подвёрнутую ногу, которую только недавно вылечил. Боль жуткая. Тут и слёг, ногу вмиг раздуло. Подбежали солдаты, это дело увидели и сами перетрухнули. Серёга Мартынов героически вернулся ко мне, хотя уже отбежал достаточно далеко. Я идти не могу. Он меня на спине перетащил через дорогу к себе домой. Во рту пересохло, как в пустыне, я попросил воды. Выпил и чуть вообще сознание не потерял... Так он меня от комендатурского магазина волок до утюга на себе. Там как раз встретили моего отца. Сразу в госпиталь. На рентгене выяснилось, что связки там какие-то сильно порваны. Меня тут же в гипс и в палату. После выписки я ещё недели две-три по школе на костылях бегал, отец меня опять на машине возил. Кайф! Классный час, а за мной батя приехал, ждать не может, у него обед… А когда гипс сняли, под ним на ноге мускула совсем не осталось. Как из концлагеря. Правда, мясо быстро опять наросло...
Вот пока я таким образом сачковал, наши ребята подготовили прекрасный самодеятельный концерт для Дома офицеров. Конечно, пошёл смотреть. И вдруг вижу: Серёга-то Мартынов на сцене прям по-взрослому играет на аккордеоне! А я и не знал...
Сергей Пьянов

Здравствуй, Сергей.
Увы, я должна тебя разочаровать. Марина не со мной по стройкам и подвалам лазила. Я тоже лазила, но с Люськой Кузьминой. И подвалы, и чердаки нашего (на Лореляй) и соседнего дома были нами обследованы. Никаких особых тайн при этом раскрыть не удалось и кладов на глаза не попалось. Но монеты гитлеровского времени в нашем дворе недалеко от турника мы с ней накопали. Там, как сейчас помню, из песка кусок какой-то трубы торчал, вот мы вокруг него и нарыли. А на чердаках в пыли в тёмных закутках часто котята сидели. Мы их подкармливали чем могли. А подвалы в памяти не остались. Теперь в отремонтированные дома внутрь уже не попасть - звонки, замки. Да и дворы тоже заперты. Раньше такого не было.
Зато мне недавно удалось попасть на территорию нашей школы. Мой хороший знакомый - профессор Кёльнского института экономики, перекинул меня через забор, и сам перелез. Только не в школу, а на соседнюю территорию - там сейчас стройка (если стоять с тыловой стороны школы к ней лицом, то по правую руку). А уже со стройки через дыру в сетке забора протиснулась на территорию школьного двора. Главное в такой ситуации решиться, а всё остальное второстепенно. Я себе сказала - будь, что будет. Другой возможности может не быть. Вот и полезла.
Взору предстал заросший двор, полное запустение. Те роскошные двери заложены кирпичами, спортзал заколочен. Всё это было очень грустно. Я собираю камни интересных мест. А тут - святое место. Взяла на память несколько кусков от брусчатки, которой был выложен двор. Один камень я взяла и для тебя. Напиши адрес почтовый.
Тина

Тина, привет!
Наконец-то получил камушек и жёлудь! Большое спасибо!
Знаешь, с этой посылкой чудеса какие-то. То её долго не было. А вчера иду с работы домой, гляжу - есть в ящике извещение. Я сразу на почту. Принёс домой, открыл, посмотрел быстренько на первый раз, тут жена зовёт ужинать.
Ну, думаю, не грех по такому случаю пропустить чарочку – другую. Наливаю, а по телевизору как раз вечерние новости по Российскому каналу, я стопку беру в руку, и в этот момент на экране появляется архиепископ Берлинский и Германский Марк! Как раз передают отчёт о первом (!) в российской истории официальном визите в Москву иерархов Русской Православной Церкви За Рубежом (они ещё в тридцатые годы отделились). Именно сейчас начинается процесс объединения и именно слова Берлинского архиепископа в этот момент звучат!
Я в такие «случайные» совпадения не верю. Получается, вроде как благословил. Значит, и ты правильно сделала, что решилась у школы побывать и взять частички на память, и мы все не зря о тех годах наконец-то вспомнили.
Вообще-то я уже и забыл, как жёлуди выглядят. У нас дубы не растут, холодно. Так что рисковать не стану, придётся этому семечку у меня за стеклом отдыхать. Рядом с камушком.
А камушек-то, кстати, не простой. Видно, что правильную форму ему придали очень давно: углы и края сглажены, верхняя грань имеет явные следы износа. Уж нас-то эта дорожка точно помнит! Там, где она не была нарушена более поздними земляными работами, на ней был нехитрый, но очень красивый узор, состоявший из двух дуг, пересекавшихся под прямым углом через противоположные грани каждого камня. Это по лекалам кладётся. Если всё правильно сделано, то когда идёшь, видишь как бы движущуюся перед тобой волну. В Берлине, в Хельсинки, в Питере, вообще раньше эта техника была очень распространена. Но асфальт оказался дешевле.
У нас в Петрозаводске после войны немецкие военнопленные выложили целых три километра такой кладки на одной из главных улиц. Слава Богу, когда в середине 70-х закатывали всё асфальтом, хватило ума ту брусчатку снять и положить в запас. Теперь из неё сделана прекрасная набережная и площадки перед памятниками Петру 1 и Гавриле Державину. Только вот узора того современные строители восстановить не смогли. Лишь в одном месте в самом центре Петрозаводска он сохранился, да и то всего метров сто осталось.
Ребята, я вот что подумал. Раз уж так всё одно к одному пока удачно складывается, может обмыслим идею мемориальной доски на нашей школе?
Конечно, пока не понятно, кто купит это здание и когда всё там будет отремонтировано. Но рано или поздно это всё равно произойдёт. Они ведь народ практичный, крепкое здание просто так сносить не станут.
Первое название ГСВГ было «Советские оккупационные войска в Германии». Я лично нас оккупантами в том самом негативном, захватническом смысле, не считаю. Да и сами немцы сегодня к этому периоду нашей совместной истории вроде цивилизованно относятся, с пониманием. Кладбища достойно содержат, памятники не разрушают, а в Трептов-парке даже проводят капитальный ремонт. Может, и наша скромная памятная доска никому не помешает.
Думаю, это будет не особо дорого, скинемся понемножку… Всё равно ведь когда здание отремонтируют, бывшие школьники туда будут наведываться. Если внутрь не пустят, то хоть рядышком-то сфотографироваться им наверное не жалко будет. Я почему-то уверен, что и власти Карлсхорста возражать против этого дела не будут.
Сергей Пьянов

Эфир в центре Европы был просто переполнен. Тут можно было услышать всё что угодно. Мы, как и многие другие ГСВГшники, привезли из Союза радиолу, которая практически днём не выключалась. Обычно она была настроена на нашу "Волгу", по которой шли очень интересные передачи для личного состава Группы советских войск в Германии и членов семей. Но частенько слушали и немцев, потому что те передавали хорошую лёгкую музыку.
Однажды, когда мы с моим немецким другом были у нас дома, произошёл удивительный, но весьма показательный для ситуации в ГДР казус. В тот раз радио оказалось настроено на одну из немецких станций. Вдруг музыка кончилась и ящик стал вещать что-то низким бархатным голосом. Глаза у немецкого мальчика сразу стали круглыми, как плошки, и он удивлённо-возмущённо спросил меня: "Зачем ты ЭТО слушаешь?!" Оказывается (мне родители потом объяснили), это была западная радиостанция "РИАС-Берлин", а ещё в то время были РИАС-1 и РИАС-2, которые в ГДР считались подрывными и слушать их восточным немцам запрещалось. Я же в то время немецкий знал только на бытовом уровне, известия и политика были мне пофиг, лишь бы музычка играла...
А иногда я вдруг натыкался на бесцветный женский голос, размеренно и методично, словно стихи в авторском исполнении, читавший по-немецки или по-английски группы каких-то цифр. Каждая группа дважды повторялась, и от этого возникало неприятное ощущение какой-то дьявольской рифмы. Но – лёгкий поворот рукоятки – и в динамике опять звучала весёлая музыка.
Чуть позже у меня появился свой собственный транзисторный приёмник «Альпинист», но всё время таскать его с собой на улицу было лень. И тут Вовка Берёзкин - самая светлая голова в нашем классе – предложил адаптированную для берлинского эфира, гениально простую схему детекторного приёмника, из которой, благодаря исключительно сильному сигналу, были безжалостно выброшены даже катушка переменной индуктивности и конденсатор переменной ёмкости. Собственно, от приёмника остался только сам наушник, выдранный из танкового шлема. Между контактами наушника ютился миниатюрный диод Д2Е. Один вывод надо было присоединить к любому торчащему из земли отрезку трубы, к батарее отопления и т.д., а второй - зажать в ладони. И это чудо науки и техники шестого"А"- заговорило! То, что в наушнике были одновременно слышны сразу три станции, было даже интересно. Пока две что-то бормотали, на третьей обязательно играла музыка.
Спрятав проводки в рукав пиджака (кстати, интересный момент! Для девочек ношение школьной формы было обязательным, тогда как парням разрешалось приходить на занятия в любой приличной одежде), я частенько слушал свой приёмник прямо на уроках, за что был однажды удостоен нашим директором, Григорием Семёновичем Косенко, замечания: «Пьянов! Убери свою аппаратуру!» Фраза эта даже попала в классную летопись хохм и забавных изречений, которую вели две наши подружки – хохотушки, Нина Прихно и Таня Ткаченко.
По телеку смотрели все те же фильмы, которые шли в Союзе, только на немецком. У ГДРовцев телевизоры на западные частоты не настраивались, а мы свой аппарат предусмотрительно захватили из Москвы. В Берлине его нам настроили на все программы, восточные и западные. Поэтому мы с удовольствием смотрели американские мультяшки, настоящие ковбойские фильмы и всё такое.
С прелестями телерекламы мы познакомились намного раньше, чем наши сверсники в Союзе. «Баааден мит Бадузан, Ба! Ду! ЗАН!!!» - целыми днями долбали зрителей то ли западные, то ли восточные немцы.
А по вечерам малышам доставались сразу две передачи на сон грядущий. Сначала им желал «спокойной ночи» ГДРовский Зандменнхен, а сразу после него – ФРГвский.
По пятницам в 21-15 все собирались перед экранами, чтобы посмотреть очередную серию криминал-фильма «Кобра», «Хаваи-фюнфь-нуль» или «Мэнникс». Это был полный мрак! Ничего подобного в Союзе тогда и в помине не было. Впрочем, воспринимали мы всю эту бандитско-шпионскую муть не иначе, как обыкновенное развлечение, без всяких там идеологических последствий.
Сергей Пьянов

Беда всех военных гарнизонов – это неуёмный интерес мальчишек ко всему, что ездит, стреляет и взрывается. Карлсхорст в этом плане не был исключением. Иногда нам удавалось покататься на танках и БТРах, но только когда командиров не было поблизости: очень уж они боялись несчастных случаев. И правильно боялись: броня – штука тяжёлая, она намного прочнее детских рук, ног и пальцев.
В очередной раз посмотрев на немецком языке телесериал «Четыре танкиста и собака», мы с парнями решили повнимательнее приглядеться к бронетехнике, выставленной у музея капитуляции. К нашей великой радости, верхний люк одной из самоходок был заварен некачественно и нам удалось его открыть. Разумеется, там был немедленно устроен штаб.
Танки эти были установлены около музея всего пару лет назад, а до того содержались в резерве ГСВГ, поэтому ничего удивительного не было в том, что внутри всё отлично сохранилось. На тот момент действовал не только механизм подъёма пушки, но даже командирский триплекс, через который мы по очереди наблюдали за проходящими экскурсиями, стараясь, чтобы персонал музея не догадался о нашем присутствии.
То, что это всё-таки военная техника и относиться к ней надо со всей серьёзностью, до нас дошло после одного инцидента, чуть было не закончившегося серьёзной травмой.
В тот раз обязанности «заражающего» выпали Вовке Абрамову, а я должен был по сигналу «командира» наводить пушку. Вовка не придал этому значения, а я в темноте не увидел, как он облокотился на казённую (зарядную) часть орудия. «Командир» (не помню точно, но, кажется, это был Серёга Мартынов) приказал опустить пушку. Я крутанул маховичёк, ствол пошёл вниз, а казённая часть, соответственно, вверх. Вовка, руку которого моментально зажало между казённой частью и верхней бронеплитой, сначала зашипел от боли, а потом заорал: «Вниз, вниз!!!» Ну, я и дал ещё «вниз», не сразу сообразив, что при этом казённая-то часть орудия пойдёт ещё больше вверх…
В общем, только чудом каким-то Вовке руку не сломали, освободили. Но таких матюгов, как он нам всем тут выдал, эта самоходка точно не слыхала со времён битвы за Берлин…
Братья Берёзкины были душой нашей компании. Они жили неподалёку от музея капитуляции в уютном особнячке "а-ля-Штирлиц" и вечно что-нибудь изобретали.
Про модернизированный детекторный приёмник я уже рассказывал. А тут вдруг у них откуда-то появился запал от учебной гранаты. На «военном совете» было решено начинить его порохом и подорвать, как в кино, с помощью электродетонатора. Рядом с виллой Берёзкиных был небольшой пустырь, который и стал испытательным полигоном. Мы проложили в земле кусок провода длиной метров тридцать, с одной стороны приладили к нему генератор от полевого телефона, а с другой, для начала, патрон от мелкашки. Крутили, крутили рукоятку – не стреляет. Заменили заряд, засыпали порох в какую-то разбитую автомобильную лампочку, ещё что-то там поколдовали – всё равно не взрывается. Тогда было решено повысить напряжение, а поскольку предложение это было моё, то и воплощать его пошли во двор ко мне, на Кёнигсвинтер штрассе. Провод пропустили через окно, а в качестве трансформатора использовали старый фильмоскоп. Провода оказались коротковаты, поэтому заряд висел у стены прямо под окнами первого этажа.
«Испытателей» внизу набралось человек пять. Когда они отошли подальше, я воткнул вилку в розетку. На этот раз рвануло. Звук, отражённый от соседних домов, оказался неожиданно громким, да и дыма получилось многовато. От этого «эксперимента» на стене осталось большое чёрное пятно, а испуганные соседи нажаловались моим родителям…
В другой раз нам удалось на полигоне выменять у солдат на сигареты штук пятьдесят пулемётных патронов с трассирующими пулями. Среди них один оказался от крупнокалиберного пулемёта. Для тех, кто не знает, поясню: самый знаменитый крупнокалиберный пулемёт – это зенитка Риты Осяниной из фильма «А зори здесь тихие». И патроны у него – это скорее уже небольшие снарядики.
Ну, с обычными патронами дело было простое: на том же полигоне в одном из окопов разводился костёр, в который мы по очереди кидали по одному патрону. Пока не грохнет, новый не кидаем: такая, значит, у нас была «техника безопасности». Иной взорвётся – пуля, крутясь, летит вверх метров на десять, а другой стрельнёт, а пули не видно, в стенку окопа ушла…
Так неинтересно. Вот и решили мы тот наш единственный «снарядик» взорвать как-то почуднее. И вот что удумали.
Дело шло к вечеру, надо было возвращаться. Пока дошли через дачки до шпильштрассе, совсем стемнело. А нам того и надо. Если помните, золу из домовых котельных кочегары выносили в мусорные баки. Только что вынесенная зола сильно раскаляла бак, его даже было видно в темноте. Вот в одном из дворов мы и увидели такой бак с угольками. Оглянулись – никого поблизости нет, кинули туда этого монстра и бросились к дому…
И тут, как назло, открывается дверь подъезда, выходит мужик в спортивках, с ведром, и направляется к бакам. Мы, не помня себя от ужаса, к нему: «Дяденька! Туда нельзя! Ща рванёт!!!» Дядька попался ушлый, сразу всё понял и остановился: «А ну, паршивцы, признавайтесь, что вы туда подложили?!»
И в ту же секунду бак взорвался. В воздух взметнулся чудный фейерверк из ярко-красных угольков. Бешено крутясь и шипя, большой зелёный трассер описал широкую дугу и плюхнулся к нашим ногам. Мы дунули врассыпную…
В тот раз нам крупно повезло, что никого не задело. А когда я в последний раз приезжал летом 1973 года в Карлсхорст в отпуск после первого курса училища, мне рассказали, как ребята чуть помладше нас нашли на полигоне что-то непонятное и подложили эту штуковину в костёр. Но отбежать не успели. Взрыв прогремел сразу. Большинство «пиротехников» отделались крупным испугом и лёгкими царапинами, а вот одному пареньку из посольской школы серьёзно повредило руку и выбило глаз…
Спиртным мы не баловались, а вот курить - было дело. Это, разумеется, настрого запрещалось и потому нарушать запрет было особенно заманчиво. Дымили вовсю, даже трубки. Только не при девочках: честно говоря, у нас в классе, как и везде, водились и болтушки, для которых курящий пионер был чем-то вроде нынешнего наркомана.
Курение - это в том возрасте был чисто мужской ритуал, так сказать - для посвящённых. Помню, мы новенького паренька курить учили. Он старался показать, что свой в доску, а у нас как раз сигара гаванская оказалась. Пустили по кругу. Ну, кто поумнее, те просто дым в рот набирали (сигарным дымом знатоки как раз не затягиваются). А новичёк решил продемонстрировать, на что способен, и затянулся от души. Дым у гаваны ароматный, но жутко крепкий. Вдохнуть-то паренёк вдохнул, а горло перехватило так, что выдохнуть уже не смог. Глаза закатил, позеленел весь и на бок завалился. Мы перепугались и давай его тормошить... Ох его и рвало! Ну ничего, научился потом, как все.
А ещё история была в 1973 году, когда я уже курсантом в последний раз приезжал в Карлсхорст в отпуск. Пошли мы с Серёгой Лузаном на школьный двор. Я достал из кармана сигареты и с понтом закурил. Нам ведь в училище как раз после первого курса официально разрешили курить. А по школьному это было время перехода из 9 в 10-й класс. Вот курю это я рядом со спортзалом, вдруг оттуда мужик какой-то выходит. Серёга мне шепчет, мол, это физрук новый, бросай сигарету! А я - нифига, курю дальше. Мужик аж остолбенел. Подходит и начинает орать, мол, наглость какая! А Сергей ему: "Да что Вы на него ругаетесь, он же немец!". Тут я смекнул, что раз физрук новый, значит фальши в языке не уловит. Поэтому решил Серёге подыграть и понёс учителю какую-то ахинею типа: "Я-я, ваффен хинлеген, кайне бевегунг, дружба-фройндшафт, гут, гуут!" Так физрук от нас и отстал, хотя глядел всё-таки с подозрением...
Сергей Пьянов

Сергей! Не сплю уже несколько дней. Думал, что все улетело в космос. А вы все живете на Земле! И есть Интернет! От всего сердца спасибо тебе и всем "однополчанам" за ваш труд. Напишу поподробней чуть позже. Сейчас же - несколько слов.
Мы, трое (еще брат Григорий и сестра Елена) жили в Карлсхорсте с 1964 по 1970 годы и учились в 113 школе ГСВГ. Несколько раз были в пионерских лагерях Крипштайн (его-то я и искал в Интернете, а нашел вас) и Криспиндорф. Ваш покорный слуга учился со 2-го по 7-й "А" класс. Ребят прошло много за это время. Кто-то уезжал-приезжал. Помню Василенко Аню, Ковалеву (Коваль?) Таню, Емельянову Таню, Строганову Наташу, Пустогарову Лену, Степанову Таню, Пинчукову Валю, Хохлову Наташу, Сашу Науменко, Андрюшу Анацко, Орлова Колю, Диму Коровкина, Васю Бондаренко, Сережу Михалко, Толю Решетникова, Юру Усенко, Андрюшу Гончарова, Юру Бачина, Валеру Жмудь, Сашу Минина, Андрюшу Голованова. Сережу Тихонова из "Б" класса. Возможно, спутал написание, простите.
Дорогих учителей, к сожалению, вспоминаю только по имени-отчеству: Людмила Михайловна - математика, Светлана Михайловна русский и литература, Ирина Михайловна Федорченкова (Федорченко?)- наша классная руководительница 5(?)-7 классы, ее муж - учитель физкультуры. Татьяна Григорьевна - учительница 2(?)-3 классы. Эльвира Федоровна - 4й класс на выселках в вечерней школе у поликлиники. Старшую пионервожатую (фамилия Дружинина Раиса, отчество забыл или что-то спутал)
Наша мама Лидия Ивановна постоянно входила в состав родительских комитетов. Она закончила курсы машинописи в Доме офицеров и много печатала списков, речевок и прочей воспитательной "литературы".
Жили мы не в городке, а за эсбаном, к госпиталю, первая улица у углового гасштэтта и полицейского участка, а затем налево у табачного магазина, Вильденштайнер штрассе, 10, в представительстве Средне-Европейского Экзархата Русской Православной Церкви. Друзья - все со школы и в городке.
Тонкая связь с прошлым поддерживалась "семейными преданиями" и несколькими фотографиями. Сохранились и несколько кусочков на 8-мм немой кинопленке. К счастью, благодаря некоторому авантюризму и моему брату, мы вдвоем побывали два дня в Берлине в июне 1993 года. Все обошли. Кое-что засняли на видео. Были в школе. Там нашли полный разгром и нескольких учителей, которые собирали последние документы. На нас никто не обратил внимания, кроме, кажется, учителя труда - мужчины, который поведал, что все! школа закрылась, был последний выпуск и они "собирают монатки"…
Брат иногда бывает в Берлине по служебным делам и ходит к школе и в городок, как, извините, на кладбище, где покоится милое сердцу детство.
Вот! Начал за здравие... Простите, расчувствовался. Еще раз благодарю вас, ребята, за сердечность и инициативу. Готов поделиться своими картинками из памяти.
С уважением,
Сергей Красноцветов * 15.11.2004

Сергей, привет!
Очень рад, что ты нас нашёл! Ты несколько дней поброди по сайтам, повспоминай и сразу постарайся что-то записать по памяти. Удачи!
Сергей Пьянов

Сергей! Здравствуй!
Глубоко вздыхая и радуясь, перечитывал твои и ребят воспоминания. Свои зарисовки писал,"отталкиваясь" от ваших. Читал и вставлял свое. Буду рад отклику. Сочтешь возможным - повесь на сайт. Нужно - редактируй.
Хороша твоя идея о мемориальной доске. Готов поддержать. Огромное тебе человеческое СПАСИБО!
Наш c сестрой и братом ежедневный маршрут «дом-школа» проходил под железнодорожным мостом эсбана. Практически каждое утро мы видели поезд, идущий на восток, два последних вагона которого были «наши», т.е. характерного зеленого цвета, отличающиеся по форме от обычных «немецких», а, главное несущие на своих боках таблички с надписями «Берлин-Москва». Нам так хотелось оказаться в этих вагонах и уехать в Союз. Но такая возможность выпадала только раз в году, летом, когда наша семья уезжала в отпуск… Частенько я встречался перед мостом с Васей Бондаренко и мы гадали: будут ли эти два вагона на сей раз? С какой щемящей тоской мы смотрели тогда на эти вагоны! Слово же «Союз», если я не ошибаюсь, являлось характерным понятием. Это и Родина, и место, куда все уедут-вернутся после окончания сроков пребывания, и место отпуска. Из Союза приезжали артисты, спортсмены, какие-то другие знаменитости, с которыми потом были встречи в ДО и в школе. Там остались наши родственники, бабушки-дедушки. Из Союза приходили письма, привозились сувениры, игрушки, книги-учебники. Отличались от немецких и «наши» товарные вагоны. Немецкие почти в 2 раза короче и несколько ниже. Тоже была какая-то гордость за НАШ размерчик…
Вот увидел среди твоих соучеников Толю Толкачева и вспомнил, что он учился в нашем классе и остался на второй год. Парнишка был хороший, но с учебой у него совсем не клеилось. Потом встречались в коридорах – ну как ты? Нормально! И вообще ваш класс знаком. Смотрю на фотографии и многие лица и мальчиков и девочек - знакомые. Вероятно, мы часто пересекались на переменках, на мероприятиях в школе и ДО, на улице. Как там звучало – …5-й «А», за ним – 6-й «А» … становись! Или наоборот…
Григорий Семёнович Косенко имел военную выправку и приверженность к строевым порядкам. Может, я ошибаюсь, но у меня стойко сидит в голове представление о том, что он – из военного сословия. Кроме того, почему-то я представляю его со звездой Героя (Советского Союза или Социалистического Труда – не вспомню). Может, это только отголоски чьих-то предположений-разговоров? Если кто помнит, то перед открытием памятника Ленину на Ленин-платц (весна 1970 года), мы очень долго и нудно тренировались в шагистике. Он руководил этим процессом как заправский командир. Особой его заботой было равнение в длинных шеренгах. И мы раз за разом маршировали по школьному двору строевым шагом, поднимая тучи пыли. Не помню, сколько классов участвовали в шествии на самом празднике, а на площади – гордость переполняла за качество нашей строевой подготовки. В перерывах между «строевой» мы играли в салочки. Убегая, неудачно развернулся и со всего маха ударился о столб виском (угораздило же!). Упал, испачкался, бегал домой переодеться (это была последняя тренировка перед отъездом на площадь). Григорий Семенович заметил, однако, мой здоровенный шишак и всерьез решал вопрос о снятии меня с мероприятия, т.к. пилотки у всех были на одну сторону заломлены, и моя шишка сияла напоказ. Все-таки он поставил меня вглубь коробочки, указав заломить пилотку в другую сторону и не высовываться.
Также лихо мы отмаршировали в Трептов-парке при возложении венков Воину-освободителю, кажется на День Победы в этом же 70м году. Наша школа шагала по правому проходу, все в нашей традиционной форме – «белый верх - темный низ», красные галстуки и пилотки (пилотки, если я не ошибаюсь, у нас назывались «эспаньолкоми» в честь испанских борцов с фашизмом). Посольские шли по левой стороне в обычной одежде, без всякого строя и порядка, толпа.
Пионерская работа была на высоком уровне! Помню на каком-то торжественном собрании дружины в ДО зал взорвался овацией, когда объявили о награждении нашей старшей пионервожатой, кажется Раисы Ивановны Дружининой, грамотой ЦК ВЛКСМ. И пионерский галстук полагалось носить по уставу до вступления в комсомол. Поэтому, появившись, в новом 1971 учебном году в школе в Красном Селе я был немало удивлен, что с 5-6-го класса ученики стоят на торжественной линейке без галстуков. А я в 8-м – в галстуке, как белая ворона! На перемене подошли ко мне две девочки-подружки и говорят: «Ты бы снял эту красную тряпочку». А на следующий день – два товарища: «Этот что ли пионер?» И, хрясь! меня по физиономии. Пока несколько дней геройски держал марку – никто не подходил. Пришлось поступиться принципами…
В нашем госпитале мне пришлось лежать два раза зимой в 3-м классе. С перерывом между «заездами» всего в несколько дней. В первый раз лежал в инфекционном отделении с гриппом в большой палате человек на 8-10. Мальчишек нас было всего двое, а остальные - солдатики. Разговоры у них были, прямо скажем, не для детских ушей. А что делать!? Один из них подшучивал надо мной, называя китайцем, что меня обижало и мы «наезжали» друг на друга. Нас всех из палаты вызвали на рентген. А аппарат был так устроен, что все видно было на экране. Поставили задиру-солдатика «просвечиваться» и доктор говорит: «Ну, брат, у тебя легкие - полные окурков!» Для меня это было потрясением. Курят, и остатки глотают! Ужас! А сосед слева всегда заступался за меня.
Пролежал я тогда дней десять. Выписался перед «немецким» Рождеством. Отпраздновали Новый год. А 2-го января, легко одетый, в дождь, сбегал в ДО на киношку. А утром – температура 40. Отец звонит в госпиталь (вот врезалось в память), там машина на выезде. Папа только учился ездить и прав у него не было. Хорошо, оказался дома его коллега с машиной. Помню, как папа нес меня на руках в приемный покой, потом в инфекционное отделение с диагнозом «воспаление легких». Поместили меня в маленькую палату куда-то под крышу, на последний этаж, одного. Тоска! Неделю так и пролежал один. Приходили только сестры – таблетки, уколы, еда. Ну и врачи при обходе. Ну каковО мальчишке десяти лет одному в больнице! Потом перевели этажом ниже в двухместную палату. «Подселили» какую-то девочку на один или два класса старше меня. Пролежал там дней двадцать...
То, что продавалось в игрушечных магазинах, было воплощением детской мечты. Причем мечты и мальчишечьей и девчоночьей. Железная дорога – просто недостижима. А машинки «на управлении», с характерными «американскими» хвостатыми задними крыльями! Это «оперение» исчезло и на игрушках со сменой взрослой моды. Парные передние фары, тройные задние… А копии нашего Т-54 и самоходной счетверенной зенитной установки с опознавательными знаками Народной Армии ГДР по 40 марок... Индейцы-ковбойцы как иллюстрация популярных фильмов с Гойко Митичем и западных сериалов по западноберлинскому ТВ и предмет обмена между мальчишками. В этих же магазинчиках мы покупали сборные на клею модельки самолетиков. МИГ-15, Ту104, Ил-18, Ил-62, Каравелла, СААБ, МИ-6, ТУ-144. В качественно оформленных коробках. С тех пор сохранилась любовь к летательным аппаратам.
Если кто помнит, на противоположном углу от первого «игрушечного» магазина от школы, был спортивный магазин. Еще один «стоппер» для мальчишек. Там был большой выбор «духовушек». Самая дешевая – «ломающаяся» за 96 марок под своеобразную пульку с талией. А были и многозарядки с обоймами под шарик. С затвором, с отделкой, с диоптрическими прицелами. Охотничьи ножи со встроенными компасиками. Малюсенькие, сувенирные, марок за 6-10 имел почти каждый наш мальчишка. А еще там были настоящие спортивные луки и стрелы, и чуть подешевле - простые, но добротно сделанные, под лёгкие стрелы с присосками. Продавались надувные матрасы, ласты и маски с трубками, в т.ч. с шариком в корзиночке на конце изогнутой трубки, предохраняющем от засасывания воды. А в 1993 году мы с братом обнаружили в помещении этого магазина какой-то банк…
Если от школьной калитки повернуть налево, то через 1-2 улицы был небольшой магазинчик с вело-мото принадлежностями. Там можно было купить зеркало на руль (почти все немцы имели такие зеркала), фары, динамки, тросики с замком, подножки, спидометры. Спидометр стоил, кажется, 50 марок и я долго уговаривал своих родителей купить такой. А 50 марок стоила пара туфель. В конце-концов на день рождения я получил его. Очень полезная вещица. Всегда можно было сказать кому-нибудь, что обогнал его на скорости 30, допустим, км/час. Максимальную скорость в 45 км/час (если не вру) я развил в вынужденной гонке с каким то дядькой, причем, как оказалось, нашим соотечественником. Он меня обогнал в районе кинотеатра Форвертс по дороге к госпиталю. Меня это завело. Прибавил ходу и обошел мужика. Тут слышу пыхтенье за спиной и на чистом русском: «Ну, я тебе дам, фриц!» Я перепугался, не останавливаясь, крикнул через плечо: «Да русский я, русский!» Почему-то мы вместе остановились, и он рассматривал и расспрашивал меня о моем велосипеде, который так быстро ездит. А велосипед мой назывался «Mifa» и был размером с «Орленок», а у него был наш «Харьков». У «утюга» у меня полицейский скрутил нипеля за то, что ехал «без рук». А надо сказать, я очень любил и до сих пор тепло вспоминаю свой первый велик с широкими покрышками. Они не вязли в песке и ход был легкий и мягкий. Ездил на нем в Биздорф к нашим мальчишкам, а это вроде как 6 км мимо зоопарка и на выезд из города. И на Шпрее на рыбалку. Стоял там на площадке у реки под мостом. Один раз его кто-то украл, но бросил через 2-3 улицы. Отец сходил в полицию, а он там. Оставили мы его уже в Союзе в 1974 году при переезде из частного дома в городскую квартиру. Может быть, служит еще кому-нибудь, как до сих пор на ходу купленный за месяц до отъезда из Германии складной велосипед, появившийся в продаже в году 69-70-м…
С «крутыми» немецкими зимами тоже кое-что воскресает в памяти. Самая суровая зима 1969/1970 года за последние –дцать лет. Мороз ударил до –20. Промерзла Шпрее. Была ограничена подача электричества. Витрины и улицы в Карлсхорсте не освещались. Немцы мерзли без шапок. Мы ходили на каток недалеко от «Летнего парка» с сестрой прямо на коньках. А это довольно далеко. Замерзшие ковыляли обратно, заходили в дом, снимали из последних сил коньки на лестничной площадке, ложились на пол, благо был ковролин, а ноги клали на батарею. Кто-нибудь проходил и спрашивал: «Ну, что, замерзли, цуцыки?».
Забавно, но «моя» парикмахерская тоже врезалась в память. Мы ходили на нашей же улице через дорогу. Семейное заведение. Мужской и дамский зальчики с раздельными входами. Пожилой дядька бюргерского вида - владелец и два его наемника. Столик с газетами-журналами на палках-держалках. Я же все время упирался взглядом в какую-то почетную грамоту в рамке, висевшую на стене над рабочими столами. Ее необычность была в том, что текст был напечатан на фоне еле заметной свастики. Наличие такого «раритета» было пугающим и непонятным. Что в ней там было написано и за какие такие заслуги хозяин удостоился сей награды, было тайной. Но для меня он был фашистом. И предчувствие меня-таки не обмануло. Как-то я стригся у его работника, тот подбривал мне шею. И вдруг совершенно случайно замечаю, как этот парикмахер показывает хозяину, указывая на меня, характерный жест «бритвой по горлу». А тот ухмыляется и кивает головой… Ну их, думаю, гестаповцев этих, поди разбери, что у них на уме! С тех пор стал стричься только в парикмахерской у Ха-О на Херман-Дункер штрассе…
Моя сестра Лена тоже пела в хоре, стояла в первом ряду в центре. Концерт этот транслировали по телеку. Хор отгремел на всю катушку и у всех было состояние «наши дали!».
Оказывается, железные качели в «треугольном» сквере у «утюга» - просто какой-то аппарат по вышибанию зубов. Как-то мама пошла к своей знакомой. Взяла с собой моих младших сестру и брата. У знакомой тоже дети. Погода чудесная, пошли с детьми в сквер. Вечерело. Дамы болтают, дети играют. Я подкатил на велике. Получил ЦУ и дальше поехал. Метров сто отъехал в сторону ДО, слышу душераздирающее «А-а-а-а!». Развернулся, вижу - народ группируется у качалки. Какой-то наш офицер подхватил сестру на руки и побежал к поликлинике. За ним мама с подругой и детьми. Я аж похолодел! Оказывается, кто-то соскочил с качелей и сестре, стоявшей рядом - прямо по зубам. Потом была проблема для симпатичной девочки.
О спорте. Страшно болели мы за наших старшеклассников в волейбол, когда приезжали ребята из школ других гарнизонов. Ещё помню один разгромный матч по баскету. Горечь поражения пришлось испытать нашему 6-му (7-му?) «А» от десятиклассников. В зале народу собралась масса. У нас были свои лидеры, прилично игравшие: Андрюша Анацко, Дима Коровкин, Саша Науменко, центровой – Андрюша Гончаров. И нам дали фору в 50 очков. Сопротивлялись, как могли, но продули со счетом 50:2. Ха-ха! Сережа, правильнее было бы написать 2:100. Т.к. нам дали фору 50 очков, десятиклассники выбрали ее и накидали еще 50. Если уж совсем удариться в формалистику, то на табло должно стоять «52:100».
Будучи невысокого роста (3-4 с левого фланга) мне неплохо давались прыжки в высоту. Где-то еще лежит «бронзовая» медалька спартакиады школьников Берлина. Немцы приглашали нашу школу на соревнования. А у Тани Ковалевой должна быть серебряная. Наш учитель физкультуры на каком-то родительском собрании даже советовал маме отдать меня в какую-нибудь секцию с прыжками (если подрасту). Допрыгался до «планка под подбородок» при собственном росте в 150-155. Прыгал «ножницами», а «перекатом» никак не мог освоить. Этот способ обернулся для меня травмой уже в Союзе. На первой же физре в моей новой школе в Красном Селе в маленьком зальчике, служившим для разминок (настоящего зала в этой школе не было) на приличной высоте сшиб планку и сломал себе руку. С тех пор боялся подойти к снаряду.
Новый Год! Готовились к нему заранее и капитально. На отцах лежали традиционные обязанности: елка, спиртное и, конечно, пиротехника. Прочитал, Сережа, твои и Лиды Пикалевой воспоминания и в ушах засвистело, забабахало. Сейчас в России тоже пуляют, но не то, не то… Взрывспички начинали кидать уже за два-три дня до праздника. Из ДО выходишь – кто-то девчонкам под ноги кинет – визг! А хлопцы с доступом и взрывпакет могли жахнуть, но это уже в сторонку. Мы встречали праздник большой компанией в несколько семей. Кремлевский бой курантов - шампанское - на улицу. Наши вовсю уже пуляют со стороны госпиталя с одной стороны и городка – с другой. Отстрелялись – за стол перекусить. Второй заход – немецкий аналог (кажется часы на берлинской ратуше) – шампанское – на улицу. Вот это грохот! Кажется, в последний Новый Год появились взрывспички размером с карандаш. Часа за 3-4 до праздника мы решили опробовать их. Кинул с 3-го этажа и угодил прямо на шляпу запоздавшему прохожему. Перетрухнул здорово, т.к. он стал рваться в дом и грозился вызвать полицию. Но наши взрослые пропустили уже по рюмочке-другой и успокоили товарища бутылкой «Столичной».
Несколько ракет папа привез с собой из Берлина. И эти несколько одиноких звездочек в небе под Ленинградом на Новый 1971 год стали нашим последним салютом берлинскому детству.
С искренним уважением,
Сергей Красноцветов * 24.11.2004

Серёжа, привет!
Или ты творческий человек, или тебя действительно здорово зацепило на воспоминания. Это же просто писк! Давненько не читал таких ярких заметок! Безусловно, поставлю на сайт. У тебя прямо поток воспоминаний получился, я постараюсь именно его и сохранить, это как раз особенно ценно для любого, кто станет читать. А "бритвой по горлу" - это вообще штрих величиной с окоп!!! Только 25 лет прошло, как война кончилась, ТЕ не просто живы были, а ещё в полном соку…
Припомни-ка: "моя" парикмахерская была - как из школы выйдешь, налево вдоль трамвайных путей, на нашей же стороне, после похоронного магазина с полированными гробами в витрине, после того самого твоего магазина велопринадлежностей ещё через дом или два, в полуподвальчике. А "твоя", со свастикой, где была?
Удачи! Сергей П.

Сережа! Привет!
Спасибо за высокую оценку моего опуса. Право, я смущен. А зацепило! Если в Москву, Петрозаводск, в Ярославль и т.п., в конце концов, я мог и могу купить билет и поехать хоть в командировку, хоть по родным местам. И с семьей. "Прислониться к родным березкам". То в Берлин - сам понимаешь. Вот повезло - был в Голландии у брата в 1993 году. Он там в командировке. Еще даже Шенгена не было. Только-только Маастрихтское соглашение, кажется, вступило в силу. "А не махнуть ли нам в Берлин? Авось прорвемся!" И махнули 700 км на машине за 6 часов. Это отдельный, конечно, рассказ. Ведь 6 лет детства!
Сережа, я тут из своей любви к "с'хэмкам" (как говорил наш военрук) взял кусок твоей карты и обметил ее "точками соприкосновения". Специально старался не трогать сам городок. Только чуть-чуть. У каждого свои воспоминания. Только редковстречающиеся несколько мест. Городок-то и так хорошо на ваших сайтах представлен. И в воспоминаниях и графически. Тина Смелянчук такую гигантскую работу проделала. Огромное ей спасибо! А Марина Саенко - какая молодец! У меня же - несколько камерных, личных пометок. Помнишь ли ты, что в зале эсбана стоял автомат со стеклянными ячейками и там была - в каждой ячейке - выложена какая-то дешевенькая мелочь: расчески, жвачка, девичьи колечки, еще чушь какая-то. Можно было бросить марку или две, открыть дверцу и достать из ящичка. Заходили с Васей Бондаренко и дивились. Схемку готов послать.
Сергей К. * 25.11.2004

Серёжа, привет!
А мне на станции эсбана в этих ящичках больше всего подходили сигареты. Действительно, занимательные были ящички. Мы с Серёгой Мартыновым чаще всего из них брали "Албанию", оранжевая помнится мягкая пачка с большущей буквой "А". Что-то вроде болгарских "Родопи"...
У тебя в заметках есть переход на Союз насчёт "красной тряпочки". У нас в 7-а 113-й некоторых отличниц уже приняли в комсомол, после чего все парни, как один, сняли галстуки. Мне тогда комсомол не светил, я имел репутацию хулигандера. Ну и ладно. А Серёга Мартынов, которого тоже не приняли, стал носить на лацкане пиджака значок, очень похожий на комсомольский, только квадратный.
А в Союзе я не успел на себе почувствовать обратный переход из ГСВГвской школы в обычную, потому что сразу после Берлина поступил в речное училище с военной кафедрой, казарменным режимом и жёсткой дисциплиной. Там нас всех быстро под одну гребёнку причесали, и городских, и сельских, и меня-ГСВГшника.
Сергей П.

Сережа!
Вот я не помню, что у нас в 7-м в Берлине кого-то приняли в комсомол. В то время, вероятно, было крепко вбито в голову: "В СССР, в новой школе, вы должны достойно представлять свою бывшую школу!" Что-то вроде этого. В комсомол то я вступил только в 9-м классе…
Неужели сигареты стоили так дешево? Ведь автомат принимал max 2 марки? Нет? Хотя, сейчас что-то припоминаются западные в некоторых восточных гасштеттах PALL MALL, Lord, Marlboro за 7 марок…
Вот тут еще какое дело. Может быть, ты посоветуешь? Дело в том, что ни к какой полевой почте мои родители не имели отношения. Папа был священником Русской Православной Церкви. В Берлине, в Карлсхорсте, находился т.н. Средне-Европейский Экзархат (сейчас - Берлинская епархия) Московской Патриархии. Много русской эмиграции и вынужденно-оставшихся после войны угнаных наших соотечественников. Их "нельзя было бросать". Несколько храмов в ГДР. Домовая церковь в Карлсхорсте. Собор, где служил мой отец, в Западном Берлине. Там же, в Тегеле, церковь при русском кладбище. Церкви в Дрездене, Ляйпциге, Ваймаре. Русские, как ты понимаешь, жили в Германии и до и после войны. Здания на Wildensteiner str. 10 сразу после Победы занимала миссия французских оккупационных властей. Вскоре они были переданы Советским военным властям, а они, в свою очередь передали РПЦ. Ну, в общем, много чего интересного.
Мы же были детьми, обычными учениками нашей школы. Жили в Карлсхорсте. Воспитывались строго, но, я бы сказал, легко. Нам легко было жить там, учиться, дружить с одноклассниками. Все дворы, закоулки и другие места притяжения "Карловки" были нам доступны. У Папы и мамы было много добрых знакомых среди советских служащих, в т.ч. и военных.
Стоит ли о таком писать? Можно ведь и с другой стороны посмотреть: это никому не было интересно тогда, а уж сейчас - тем более. На сайтах же вспоминается Детство, дружба, места "боевой" славы... Я могу ограничиться и этим.
Как ты думаешь?
Сергей К. * 26.11.2004

Серёжа, привет!
Ну, ты гигант! Я серьёзно. Чуть переделаю свой сайт, чтобы вывесить твою схему рядом с Марининой. Представляю, какой приятный сюрприз ждёт наших читателей!
Наши сайты посвящены нашему детству, тут ты прав. Но я всегда считал, что в Карлсхорсте жили только военные, некоторые посольские и члены их семей. А тут вдруг такой интересный поворот! Мы ведь отдельно тему РПЦ в Германии не собираемся рассматривать, я тут не специалист, но двумя-тремя абзацами, как это у тебя неплохо получилось, почему бы и не обозначить? Это же действительно очень интересно. Для тех, кто хоть немножко задумывается, что же в действительности происходило и происходит вокруг нас и внутри нас. Мы-то ведь теперь не дети. Если Марина Саенко захочет развивать "Родительское собрание" на её сайте, то ты подумай, посоветуйся с ней, может быть, оба что-то сочтёте нужным поподробнее в этой теме развить. А я у себя эту пару абзацев о твоём отце, если не возражаешь, тоже вставлю. Взрослый Карлсхорст - это не моя тема, но думаю, так всё же будет правильно. Я вообще хочу эту нашу переписку вывесить на сайт. Это же вроде мемуаров что-то получается. Тут очень важное значение имеет стиль изложения материала. Представь, ведь есть разница между, скажем, рассказом ученика у доски "Как я провёл каникулы у бабушки" и его же беседой с закадычными друзьями на ту же тему во время очередного путешествия в Вульхайде. Первое - монотонно-скучно-дежурно, а второе - захватывающе-эмоционально! Вот этого я бы и хотел.
О комсомоле. В 7-м классе у нас появилась из Союза новенькая, отличница, сразу с комсомольским значком. Роста средненького, но смотрела она на нас почти как классная руководительница. А потом ещё кого-то из девчонок приняли. Получилось, вроде бы нас в классе на "чистых" и "нечистых" разделили. Вот тогда-то мы свои галстуки и сняли. Хотя это не одним днём, конечно, происходило...
А с сигаретами на станции эсбана был отдельный автомат. Там лежали, помню, "F-6", "Kabinett", "Tourist", "Juwel" и та самая "А".
Сергей П.

Серёжи, молодцы!!! Очень интересная подборка воспоминаний. И карта хороша. Я даже вспомнила совершенно забытый магазин табачных изделий. У меня отец периодически то курил, то не курил. Как раз в Берлине был "курящий" период. И я ему, помнится, купила длинный мундштук. Что меня навело на такую покупку - не могу вспомнить, наверное картины начала прошлого века, дамы с длинными мундштуками. А скорее всего мне просто визуально понравилась такая штука. Отец им так и не пользовался. Но цел сувенир.
Кстати, там рядом был еще "собачий" магазин. Моя сестра в отсутствие родителей (они бы ей никогда не разрешили) купила добермашку. Сообщила о новом члене семьи уже перед нашим приездом, и мы с мамой долго выбирали там красивую собачью амуницию, мало представляя, что за существо ждет нас дома. Хозяин магазина был очень любезен, потратил на нас чуть не пол-часа…
Марина Гончарова * 02.12.2004

Сережа! Здравствуй!
Моя мама где-то в закромах нашла несколько открыток Берлина наших лет. Помня, что у тебя на сайте есть несколько подобных фото, я не могу не поделиться с тобой. Ты же понимаешь, чем они хороши. Это - застывшее время. У тебя есть практически весь маршрут от школы экономики до пешеходного перехода у Дома офицеров. А вот Волга проехала под мостом нашего эсбана. Слева от нее остался табачный магазинчик, кафе, проезжает к/т Форвертс, далее будет первый вход на ипподром. Справа от нее - скверик со статуей девушки (это есть у тебя на одной из открыток), снимок сделан с угла от гастштетте. Если бы водитель включил правый поворот, то первая налево улица - наша, Вильденштайнер штрассе. Вот мы и дома.
Марине Саенко я тоже послал эти открыточки. Повздыхать…
Желаю здоровья и всех благ,
Сергей К.

Серёжа, привет!
Огромное тебе спасибо за находку! Ну а первая из этих открыток - та что сразу за нашей станцией эсбана - вообще просто клад. Наверное, для каждого из посетителей сайта эти старые фотокарточки что-то своё будут значить, а для меня это именно путешествие в прошлое. Я ведь в ту сторону путешествовал, это для меня уже не совсем моя территория была (я уже тогда, как кот, имел СВОЮ и НЕ СВОЮ тарритории). На своей я обитал, резвился с друзьями после школы, тут всё было моё. Это там где школа, летний сад, музей капитуляции, наш полигон, наши улицы... А ПО ТУ (то есть по твою) сторону эсбана я лишь иногда делал вылазки. Родители не разрешали, оттого ТАМ было ещё интереснее. Довольно далеко вдоль шнельштрассе заходил, мимо ипподрома и бригады, даже бывало круг большой делал с возвратом уже через Вульхайде (лесопарк, куда нас на Зарницу обычно вывозили, он на картах Карлсхорста в правом углу, но, к сожалению, только маленький кусочек)... Помню, в том краю за госпиталем речь уже была практически вся немецкая и магазинов гарнизонных не было. Я вообще по натуре был путешественник и исследователь. Зато вечером возвращаешься домой, набравшийся впечатлений и гордый сам собою, немножко уставший и здорово проголодавшийся, а ещё внутри радостный, что вот никто не знает и не подозревает, где я сегодня побывал и как там было интересно...
Сергей П.

Здравствуй, Сережа!
Ты совершенно верно описал это состояние мальчишки-первооткрывателя и исследователя. Что-то и сейчас осталось о того ненасытного интереса. Семейство уже ерничает и намекает на долгую обратную дорогу, а ты упорно продолжаешь искать подъезд, дапустим, к озеру: "т-а-ак, вот еще сюда попробуем свернуть, а что у нас здесь за тропинка?"
Да, так вот, пешком или на велике исследовались все большие и большие радиусы огруги. Ездил на Шпрее - ловить рыбу под мостом. Это - за госпиталь. Первый раз простоял несколько часов - поймал одну рыбку, причем в самом конце случайно подсёк. Положил в рюкзачёк, еду и думаю - говорить или не говорить. Сам ведь поймал, да вот одну только. С другой стороны сразу возникает вопрос - и куда ты это ездил?
На велике же заносило на дорогу на Франкфурт, в какой-то наш городок, там некоторые одноклассники жили до строительства местной школы. Кажется, мы этот городок Биздорф называли. Бродили по территори части, ходили в казармы, к солдатам. Помню какие-то стеллажи в поле со сложенными п/т минами (учебными, надо полагать). Там же был какой-то танковый класс под навесом - макеты с башнями для тренировок экипажей. Залезали втихаря, "ревели двигателем", наводились на мишень в виде гриба ядерного взрыва...
Ездил и в Вульхайде далеко по Вальдов аллее, практически в Кёпеник, еще дальше тех мест где Зарница бывала. Там оставалось масса окопов и воронок, в песке было много нор (заячих? лисьих?). На эсбане - уезжал в центр, на Фридрихштрассе, чаще всего ходил в исторический музей, бывший арсенал; на Александерплатц - нравились отделы спорттоваров и игрушек в Центруме - поглазеть. Родители стопроцентно не знали о моих путешествиях. Думали, наверное, что я в соседнем дворе в футбол с немцами играю или где-то в городке у своих ребят.
Да, Сережа, повспоминали. Всегда рад поделиться с тобой. Спасибо.
Сергей К.

Привет, Серега!
Нашел тебя случайно, лазил по интернету, вижу - мое имя и фамилия, "кликнул" и попал на твой сайт. Я c 1997 года военный пенсионер, майор запаса, живу в городе Конотопе Сумской области, работаю в охране. У меня первая супруга была из нашего класса – Марина Алексеева. Больше ни о ком из наших не слышал. Может, кто-нибудь еще появится…
Молодец, сайт ты придумал хороший. Побывал я и на сайте Марины Гончаровой."Опусы" ностальгические душу бередят воспоминаниями. Хорошее и беззаботное было время, проведенное в школе.
Вспоминается, как однажды что-то натворил Витя Сухарев, а мы с тобой об этом узнали и принялись шипеть ему в уши: "Шанташшш, шанташшш, веди нас в буфет, иначе узнают все". Витька, конечно, понимал, что это игра, но в буфет нас всё-таки повёл. Там мы втроем пили колу и шипели друг на друга: "шанташшш, шанташшш", а в это время мимо проходил мой брат (он учился на один класс меньше) и сказал что-то вроде "класс ненормальных"…
А помнишь, как доставали Сухарева "стихом": "У Сухаря гарем не зря, там електрикаппаратур и есть еще моментфризур..."- дальше уже забыл…
Отлично помню случай с "молекулой". Г.С. стал в позу "бедный Йорик", в вытянутой руке, видимо, вместо черепа представил молекулу и сказал: "Возьмем молекулу". Хотя мужик он конечно был без гонора и не вредный, но потребовать и наказать "нерадивых" мог.
Я жил с родителями и братом в доме по Драхенфельсштрассе, недалеко от поликлиники и здания начальной школы, где учился, по-моему, до 5-го класса, а потом всех перевели в 113-ю. Напротив был дом с детским садиком на первом этаже. А в следующем доме тоже на первом этаже был маленький частный продуктовый магазинчик. Хозяйкой была старушка, и если кому-то из наших нужно было дать сдачу 2-3 пф., она говорила: "Keine pfenige" (вроде нет пфенингов мелочью на сдачу). Повторялось это изо дня в день. А что нашему народу 2-3 pf? Поэтому старушку и ее магазин называли "Фенешкой".
А ещё мы как-то лазили с ребятами в подвальных переходах под домом и нашли немецкую кинопленку в бобинах. Она отлично горела, поэтому на следующий день кусок я принес в школу. Мы с тобой начали делать "ракеты" из фольги, заворачивая в нее "рулончик" пленки. В "сопло" засыпали серу от спичек, "ракету" клали на подоконник открытого окна, "лицом" на улицу и поджигали. Иногда она улетала на улицу, иногда, покрутившись на месте, "стартовала" прямо в класс. Там она металась между стульями и партами, пока не заканчивалось топливо. От этого в классе стоял специфический запах. Не помню точно, как оценила это учительница, но выводы сделали, и я пересел с последней парты на первую в среднем ряду к Феде Михеенко.
Потом в класс кто-то принес такие разноцветные конусообразные штуковины, высотой сантиметра три (они были предназначены для травли то ли грызунов, то ли муравьев). Если их поджечь, то они начинали дымить со страшной вонью. В перерыве мы подожгли несколько "конусов" в учительском столе, туда же поставили тихо работающий радиоприемник и закрыли дверцы. Одну вонючку положили в макет человеческого уха (класс был кабинетом биологии). Вдобавок, Толя Толкачев надел на череп, стоявший на шкафу, солнцезащитные очки и сунул ему в зубы сигарету. На лысину черепа положили тряпку, которой вытирали мел в классе с доски. К началу следующего урока в классе свежего воздуха практически не осталось. После перерыва зашла учительница (уж не помню кто), огляделась, все поняла и молча вышла. Вернулась с Г.С. Тот сначала начал принюхиваться, потом стал говорить что-то обидное про нас. Вдруг громко заиграл приемник в учительском столе, и Г.С. сказал: "Пьянов, выключи свою аппаратуру". Кто-то говорит: "Это в столе". Г.С. распахивает дверцы стола, а оттуда - клубы дыма от вонючек. В общем, было очень весело!
Посетители сайта вспоминают баскетбол. И у нас в классе была хорошая команда. Саня Ильин и я в паре хорошо сыгрались. Вова Романов исполнял роль "кувалды Шульца" с задачей оттоптать ступни ног у нападающих соперника. Хорошая команда была в классе, где учился мой брат. Там еще хорошо играл брат Дамдин (речь о командах до 8-го класса т. к. соревновались команды 6-8 классов, а 9-ые 10-ые классы отдельно). Параллельно нашему классу - в классе "Б" отлично играл парень, к сожалению, я забыл его фамилию, он вместе с сестрой учился в этом классе. Между нашей командой и командой этого класса постоянно шла борьба: кто - кого. Помню, когда на уроке физкультуры учитель ставил играть сборную мальчиков против сборной девочек. Приятно было поиграть в отборе, особенно резвился Вовка Романов.
Помню, как в 1973-м приезжал в отпуск из училища, встретил Федю Михеенко (он тоже был в отпуске, учился в Витебске) и мы пошли гулять в летний парк. В парке встретили Таню Ткаченко и Олю Евстифееву. Посидели, повспоминали, Таня мне говорит: «Спасибо тебе. Юра. Что поздравлял девочек на 8-е марта ( я из суворовского училища посылал открытку). Я почему-то застеснялся и сказал что-то вроде: "Был выпивший"…
Ну все, пока больше не буду тебя грузить, воспоминания идут волнами. Привет девушке, которая жила в Галле, после окончания училища я там служил с 1978 по 1983 год.
С уважением,
Юра Грицюк * 31.10.2005

Юрка, привет!
Я страшно рад был получить от тебя весточку, да ещё с такими классными воспоминаниями! Молодец!!! Всё так живо сразу вспоминается! Обязательно жду продолжения. Представь: рано или поздно наши ребята (большинство, я уверен!) здесь объявятся. Как им будет интересно прочесть всё это...
А пирамидками мы тогда травили Маргариту Георгиевну - географичку. Уж не знаю, почему. Всем классом. Сдуру. Она ведь прекрасным человеком оказалась. К тому же мы тогда не знали, что она семью свою потеряла в автокатастрофе и сама чудом выжила. Травма позвоночника. Поэтому и ходила она всегда неестественно прямо, а нам казалось, что она чересчур гордая и все ей вокруг пофиг...
Был, был у Сухаря «гарем». План мы ещё тогда рисовали, как туда попадать через какой-то колодец. Операсьён Сухарён укусон. Наш друг Витька на нас за это здорово обижался, а мы его ещё круче подкалывали, раз он так остро реагировал.
Помнишь, как полевой телефон от тебя ко мне тянули по деревьям? Обрывки провода старые по подвалам и чердакам собирали и сращивали. Не получилось, деревья кончились, а остатки нашего провода какой-то ушлый офицерик себе забрал…
В 1973-м я тоже летом в Берлин приезжал. Мы тогда все у Тани Ткаченко дома собирались. А дом у неё был рядом с Домом офицеров. Таня нам ещё фото в армейской газете показывала, на котором она преподносит букет цветов нашему советскому солдатику, а подпись под фотографией, что мол советских солдат встречают на чужбине улыбки девушек Берлина. Хотя на немку-то как раз наша украинская красавица уж никак не была похожа...
Внимательно рассмотрел твою фотографию. У тебя вроде медаль за Афган? Ордена «Красная звезда», «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» (который далеко не каждому, кто в них служил, давали!). Камуфляж осназовский, который носили ещё дасантники и морпехи. Даааа!!! Ладно, если захочешь, потом сам о себе поподробнее расскажешь.
Пиши обязательно. Почитай всё заново на сайте, посмотри фотографии, повспоминай и напиши. Буду ждать!
Серёга * 31.10.2005

Привет, Сергей!
Конечно, размести на сайте мое появление, постараюсь еще «родить» воспоминания.
Я тебя поддерживаю в том, что рано или поздно кто-то появится. Про телефонный провод помню, мы даже вошли в связь по полевым телефонам, но кабель наш сняли.
Да, в Афгане я был с 1985 по 1987 годы, за это и ордена.
С уважением, Юра. Будем на связи.

Привет, Серега!
Высылаю тебе очередную "порцию" воспоминаний.
Во время летних каникул мы с ребятами зарабатывали деньги в колхозах. Ездили до станции, по-моему, Werder, это после Потсдама 4-я или 5-я остановка. Отправлялся поезд из Карлсхорста очень рано, около 5-ти часов утра, поэтому, чтобы в 4 утра вставать, нужно было проявлять изрядную волю.
Ездили собирать клубнику, черешню, помидоры, вишню. На станционной площади Вердера стояли колхозные грузовички для желающих поработать. С начала сезона ездили на клубнику - и деньги зарабатывали, и вкусно. Собирали в корзинки, брали сразу по 5-6 штук. Корзинки раздавала женщина-бригадир прямо на поле. Мы кричали "бабарен, корзинки!". Брали свои, становились в позу "мама моет пол" и приступали к сбору вкусной ягоды. Корзинки собирали пополней и несли их к весовщице. Норма для ягод в корзине была 5 кг, лишнее отсыпалось в новые и из 5-6 полных получалось 7-8 "норма". За каждую собранную корзину выдавали жетон. После работы приезжала касса и по количеству сданных жетонов получали деньги, обычно 0,7-1 ДМ за жетон в зависимости от условий работы, количества и качества ягоды на поле. Для молодого парня получалось нормально. Бывало, для увеличения веса кто-нибудь бросал себе на дно небольшие камешки. Зачастую это им сходило с рук, а иной раз работница пересыпает лишнюю клубнику, а из корзины камень - шмяк. И она давай кричать: "Это не есть хорошо", и т.д. Но, в основном, трудились добросовестно.
Черешню и вишню собирали в большие корзины, которые вешали на лямки через плече. За каждую собранную платили 1,5дм. Конечно, и дурачились бывало за работой. Кто закончил – отдыхали, старшие классы покуривали, пили пиво.
При получении денег нужно было в ведомости писать свою фамилию и расписываться. Фамилий своих, конечно, никто не писал, а изголялись в выражениях как могли. Кто потом все это читал и что при этом думал - неизвестно… На заработанные деньги покупали теннисные ракетки и шарики. Во дворе ставили теннисный стол и постоянно на нем играли. Покупали футбольные бутсы, щитки - в футбол гоняли часто. На зиму - хоккейные клюшки и т.д. Я еще пристрастился собирать почтовые марки. Ездили с товарищем в частный магазин, покупали "колонии". С "зарплаты", конечно, матери давал и "старому на пиво".
В Потсдаме в поезд садились местные "русские школьники". Им было легче, чем нам - вставать утром не так рано, да и ехать всего ничего! Как-то после удачного рабочего дня едем домой, рядом сидят двое потсдамских, разговариваем, где лучше работать, где хуже. Один из них говорит:"Парни, мы работали сегодня на прополке, работа - в кайф, да и заработали по 50 ДМ на нос. Вы только нашим никому не говорите, а то в следующий раз толпа ломанется - места в машине не хватит". На этом в Потсдаме и расстались. Так как среди нас были все городские, то слово "прополка" никаких негативных ассоциаций не вызывало. А заработать 50 ДМ в день считалось большой удачей. После короткого совещания решаем: два - три дня отдыхаем и на прополку. Только в Вердере нужно первыми выйти из вагона и побыстрее найти нужную машину, иначе не будет мест. Своим в Карлсхорсте про прополку тоже ни гу-гу. Нечего плодить конкурентов. В назначенный день ( а было нас человек 5-6) приехали в Вердер и бегом к машине. Из кузова одной машут руками тетки:" Ком, ком томатен". А мы: "Нифига, во ист "прополка?". Находим машину, залезли в кузов, водитель, правда, как-то странно на нас посмотрел. Первые сомнения возникли сразу, как только машина тронулась. Народу мало и одни женщины в возрасте - "одуванчики". Приехали на поле, "бабарэн" показала, где брать тяпки. А из нас никто до этого момента их и в руках-то не держал! Вот каждому дали ряд (уже не помню чего там росло) на поле, конец которого скрывался за горизонтом. "Бабарэн" показала, как нужно орудовать тяпкой, что срубать, а что оставлять расти дальше. Грядки были через определенное количество метров провешены колышками. Сколько отрезков прошел - столько жетонов, и соответственно денег, получил.
Дааа... Короче, через пару часов такой "кайфовой" работёнки мы начали вспоминать содержание фильма "Хижина дяди Тома". Вдобавок жарища невозможная! Тетки, что стартовали одновременно с нами, уже превратились в точки на горизонте. "Вот они-то бабла сегодня нарежут,- сказал кто-то, - ну его, такую работу". Тут еще "бабарэн" подбегает и орет, что оставляем после себя сорняки. Кое-как всё-таки продолжали тяпками махать, но всё равно через час организм потребовал прекращения такого издевательства. Посовещавшись, решили сколько-то колышков ещё пройти, чтобы хватило денег на обратный билет и минимальные карманные расходы. Выполнив норму, попадали под кусты, которые росли недалеко от поля, и начали прикидывать, что мы сделаем с этими двумя потсдамскими, если их встретим. Самым мягким наказанием было - "Будут братьями Анны Карениной". Пару раз подходила "бабарэн" с предложением еще немного поработать, но не тут-то было… Еле-еле дождавшись кассы, мы убыли на вокзал. В вагоне ехали несколько "постдамских". Мы им: "Пацаны, были на прополке, денег заработали - больше полсотни на нос". А те ржут: "Не надо травить, у нас на этом парни тоже погорели". А тех двоих так больше и не видали...
Хорошо было все-таки во время летних каникул. Некоторые успевали, я не побоюсь этого слова, получить первый сексуальный опыт. Как-то брат пришел домой немного не в себе. Я спросил: "Что это ты ходишь такой загадочный?" Ну он и рассказал, что гулял с другом в Летнем парке. Там они познакомились с немками. Посидели на лавочке, и как-то так незаметно получилось то, что случилось. Сейчас он находился в раздумьях и анализе произошедшего: "Нужно закрепить успех",-таков был вывод. Раздался звонок в дверь - пришел его "друг по счастью" и сказал: "В следующий раз их (девушек) будет трое, поэтому давай возьмем его",- и показал пальцем на меня. Но я, как человек уже находившийся в стадии становления определенных моральных принципов, мягко отказался. "Невелика потеря",- заметили они, и пошли по своим делам…
Вот пока и все. Если что подойдет - пускай в эфир.
Буду на связи.
Юра

Юрка, привет!
Слушай, у тебя несомненный литературный талант! Ставлю на сайт, нечего там править. В общем, ты вспоминай в том же духе!!!
Серёга

Хочется рассказать о своих воспоминаниях о Германии, о моей… нет, о нашей Германии!
5 лет мы прожили там, почти каждый год переезжали, пожили в 5 немецких городах, поменяли 5 казенных квартир, мне пришлось поучиться в 5 школах… Мы успели пожить в ГДР и уже в объединенной Германии… Это были последние 5 лет существования ГСВГ и ЗГВ…
Когда весной 1989 года мне, простой советской девочке пяти лет отроду, сообщили, что нам придется скоро покинуть военный гарнизон недалеко от Томска, дабы переехать в Германию, я категорично сказала: "Не поеду я к этим фашистам". Столь неожиданная для моих родителей реакция была вызвана, по всей видимости, детсадовским воспитанием на советских идеалах ненависти к фашизму. Тогда я даже со своей безграничной детской фантазией не могла себе представить, что будет дальше…
Папа уехал еще в июне 1989, а мы с мамой приехали к нему в начале августа. Очень хорошо помню, как мы ехали с мамой на одной полке в плацкартном вагоне, потому как билеты было очень трудно достать - все возвращались "из Союза" после отпусков. Чем ближе мы приближались к Германии, тем мне становилось все интересней, что же такое ждет меня в этой самой Германии, в этом странном городе Галле (который ассоциировался у меня с женским именем Галя), где уже живет мой папа.
Проехав Белоруссию, я уже просто не могла оторваться от окна - все было абсолютно непривычным для нашего советского восприятия. Больше всего меня удивили парковки велосипедов, которые я увидела впервые из окна поезда, проезжая Польшу. Я никогда до этого не лицезрела столько велосипедов сразу и без присмотра (о том, что существуют специальные замки для велосипедов, простой советский ребенок и не подозревал).
Нас, как и всех, встречал Вюнсдорф, собственно говоря, как и потом - по прошествии 5 лет провожал. Когда прибыли на этот всем известный вокзал, оказалось, что все наши съестные припасы уже кончились, а денег немецких у нас нет. Папа на вокзале нас тоже не ожидает. Как потом выяснилось, причина была банальная - качество работы советской почты. Нашу телеграмму о прибытии, которую мы посылали папе из Москвы, мы читали уже все вместе после месячного пребывания в Галле.
Мама быстренько позвонила с вокзала папе, и он сказал, что приедет первой же электричкой. Но жутко хотелось есть. И сейчас мне хочется сказать огромное спасибо тому офицеру, который сидел на вокзале, ожидая поезда, чтобы ехать в отпуск в Союз. Он увидел мои голодные глаза, сбегал в кафе при вокзале, накупил каких-то пирожков и накормил нас. Мама начала предлагать ему рубли, мотивируя тем, что они ей все равно не скоро понадобятся, но все было тщетно. Вовремя подоспел папа, который быстренько возместил нашему спасителю его материальные потери. И началось…
Мы сели в электричку до Шёнефельда, а потом в электричку до Галле. Помню, как мы ехали в сидячем купе с удобными креслами и со стеклянными дверями, и я у папы на коленях рассматривала фенежки и марки. Тогда они казались мне безумно удивительными, эти алюминиевые - легкие и белые фенежки. А немец, который сидел напротив нас и смотрел оторопевшими глазами, показался мне глухим, потому что он был в наушниках от плеера (такого чуда техники я тогда тоже не знала)…
В Галле я пошла в первый класс, хотя мне только-только исполнилось 6 лет. Начальная школа находилась недалеко от дома внутри городка, а средняя за его пределами. Жили мы рядом со стадионом и недалеко от Neustadt-a (Нойштадт), а еще где-то очень рядом была вертолетная площадка. А мы жили на пятом этаже и когда вертолеты пролетали над домом, мне всегда становилось страшно, если вертолет упадет, то нас первыми раздавит. На стадионе постоянно проводились какие-то учения и солдаты ставили там большие палатки, а пока они бегали, мы забирались в эти палатки и нам казалось, что это что-то такое очень важное - эдакая миссия разведчика - узнать, что там внутри этих палаток. Помню, как немцы недалеко от нашего дома строили еще одну пятиэтажку для русских и как многие наши соседи туда переезжали (правда, как оказалось, ненадолго).
Я тогда ходила на аэробику, вела ее у нас какая-то замечательная женщина. Если честно, к большому моему сожалению я не помню, как ее зовут, но помню, как она к нам хорошо относилась. Мы все время ставили какие-то танцы и репетировали под музыку модных тогда в Союзе "Фристайл" и "Ласковый май" (ах, да еще и под Ламбаду), которых крутили с помощью баббинного ГДРовского магнитофона.
Помню день объединения Германии. Это был октябрь, мы пришли в школу. А учительница нам сказала, что Германии объединяются (сама формулировка мне была тогда не ясна), что могут быть беспорядки и поэтому нам все же лучше разойтись по домам и никуда далеко от дома не уходить.
Помню, как у нас какое-то время не было денег, потому что их изъяли из обращения и должны были менять. И мы питались шикарным месячным пайком и каждый день ходили в солдатскую столовую, чтобы получать хлеб. Новые деньги нравились мне больше прежних, т.к. они были тяжелее и разноцветные. Но все также назывались фенежки и марки.
В городке было несколько магазинов: помню "Стекляшку", "Танковый" и еще универмаг. И еще немецкий магазин "Смешенка", как его прозвали в народе, - супермаркет ГДРовского разлива. Кстати, первой крупной покупкой, которую сделали для меня родители еще на ГДРовские деньги, причем не самой дешевой, был пупс. Наверное, каждая девочка, родители которой служили в Германии, имела удовольствие играть такой замечательной игрушкой. Когда мы только приехали, и папа решил показать нам, что в здешних магазинах все есть, я сразу же заприметила пупса и грезила о нем, как о чем-то самом прекрасном в этой жизни. Благо родители не заставили меня долго ждать. Уже после объединения в магазинах появились штампованные красавицы Барби. Мне было как-то странно, почему одежда у них разная, я глаза и телосложение одинаковое. На их фоне пупсы разнились и у каждой девочки был свой неповторимый ребенок-пупс. Пупсы после объединения становились все чуднее и интереснее. Они уже могли есть, точнее пить и писать. И все их тело уже состояло из пластмассы. А мой, ГДРовского изготовления, имел из пластмассы только конечности и голову, а само тело было тряпичным, мягким и теплым. Из игрушек мне еще очень нравились пластмассовые сервизы, коих у меня было несметное множество. Несколько позже и Барби тоже "расплодились" в моей коллекции игрушек.
Из еды при ГДР вспоминаются леденцы-листики с их обалденным вкусом (словами не описать), после объединения они канули в Лету и их сменили "Чупа-чупсы"; лимонад в металлических банках "Sea"; невероятно вкусная салями в тесте; стеклянные банки с традиционной для немцев квашеной капустой; майонез непривычного вкуса; негорькая горчица; банки с паштетом, который папа получал на паек, и жвачка "Donald Duck" с вкладышем (миникомиксом) внутри.
Ох уж эти вкладыши! Главной народной забавой того периода у нас была игра в фантики. Помимо вкладышей там разыгрывались фантики от конфет, но самой большой ценностью были именно эти самые "дональд-даковские" вкладыши. А еще хитом жевательной продукции была жвачка в виде сигарет в сигаретной пачке. И еще вдруг вспомнилось, что при ГДР продукты магазинах запаковывали в бумажные пакеты.
Из фильмов того периода: "Аллигатор" - фильм про то как, девочка приносит домой крокодильчика. Недовольная столь экзотичным питомцем мама смывает его в унитазе и через пару месяцев в канализации уже живет кошмарное чудище-аллигатор. Так мне припоминается содержание. Фильм часто крутили по немецким каналам. "Охотники за привидениями" - сюжет всем известен. Перевод - "прищепочный ". Для детского восприятия фильм жуткий. Мне после него всю ночь кошмары снились.
По немецким каналам смотрела передачи: немецкие "Спокойной ночи малыши " с приятной музычкой и миленьким человечком, "SESAM-Strasse " и еще передачу с оранжевой мышкой, синим слоником и желтой уткой (сейчас просто выпало из головы, как называется, до сих пор еще идет на ТВ-каналах Германии). Ах да, и еще "Дисней-клуб ". Там серии показывали раньше, чем по российским каналам.
Одежда: это было время, когда все в Германии носили что-то розово-сиреневое. При этом много было джинсы, даже скорее тогда еще "варенки ", у девочек модными были расклешённые джинсовые юбки с белыми рюшами "а ля ламбада ". Но папы все равно не блистали пестротой, а носили военную форму в ее "радующем глаз " цвете хаки. Уже несколько лет спустя мы будем активно носить лосины, сапоги-ботфорты, цветастые майки и свитера, следую веяниям моды. А наши папы так и останутся "зимой и летом одним цветом ".
В Галле было красивое озеро, где жили лебеди, и мы ходили их по выходным кормить. А летом в Галле праздновали "день фонариков ", как мы его называли. Галле побратим с Хиросимой и в годовщину страшных событий там проводился (наверное, и сейчас проводится) такой вот поминальный праздник. Все покупали фонарики из бумаги, внутрь ставили горящие свечи и шли к озеру. Там был долгий невероятнейшей красоты салют, а потом все отпускали в свободное плавание на озеро свои фонарики. Ничего красивее всего этого я до сих пор еще не видела. А когда в 1990 году Германия стала чемпионом мира по футболу, то вспышки салютов вырывались из каждого окна каждой немецкой квартиры. Вот это зрелище я тоже навсегда запомнила!
В Галле мы прожили 2 года, там я закончила второй класс. Кстати, там же меня и приняли в октябрята (пионером стать было не суждено). Принимали нас в октябрята на площади у вечного огня. Помнится, я была очень гордая, когда шла домой с октябрятским значком на груди. При этом нас еще поздравили и подарили нам всем по книге "Оловянный солдатик ". Когда пришла домой и прочитала ее, мне стало так грустно. Ведь в конце Оловянный солдатик расплавляется в огне. И мне казалось, что из него-то и сделаны эти наши октябрятские значки.
Летом 1991 года мы как всегда поехали в отпуск в Союз к бабушке, а вернулись из отпуска не в Галле, а уже в Альтенбург. Там мы прожили всего 3 месяца. Помню мало… Как такового военного городка не было, просто стояли пятиэтажки, где жили русские. А в школу нам приходилось ходить в военную часть, внутри которой школа и находилась. В школе еще был театральный кружок, где мы ставили "Сказку о потерянном времени " и играли сценки - пантомимы. Рядом с домами был какой-то разброшенный завод, и в дворовую компанию меня приняли только после того, как "испытали ". Испытание заключалось в том, чтобы зайти туда внутрь и не испугаться. С мамой часто ходили в супермаркет "Nora " (тогда они именно в этом западном значении слова "супермаркет " только начали появляться). Недалеко от домов была какая-то роща, и мы по осени собирали там ежевику. Вот, собственно говоря, и все, что я успела запомнить, проучившись первую четверть третьего класса в Альтенбурге.
Потом папу перевели в Ваймар. Там тоже городка не было и школу тоже приходилось ходить, сталкиваясь на улицах ежедневно с немцами. Моя память Ваймар тоже как-то не особо жалует… Жили в трехкомнатной квартире с маленькой кухней, которая с помощью окна (! эдакое не особо понятное нам на тот момент дизайнерское решение) соединялась с залом. Мебели было крайне мало, потому как на Ваймаре переезды закончиться не обещали. Вот, к примеру, шкафом в моей комнате служил сейф с выдвижными ящиками. Припоминается, что школа была в отвратительном состоянии. И в конечном итоге это закончилось тем, что к завершению учебного года там прорвало канализацию и смыло все наши личные дела.
И в 1992 году, переехав в Берлин, в школу № 113 в четвертый класс я пошла без личного дела. Директор школы (не помню имени отчества) Андреева обещала мне, что выставит мне во вновь заведенное личное дело за три первых класса такие оценки, какие у меня будут по окончании четвертого.
Берлин! Вот этот город я помню отлично! Так начнем сначала… В Берлине русские жили довольно разрозненно: кто-то в Карлсхорсте соседствовал с немцами в многоэтажных домах, кто-то жил там же в коттеджах, кто-то жил в домах возле военного госпиталя (остановка трамвая, кажется, № 27 называлась "Элизабетгоспиталь "), кто-то в так называемом "танковом " городке, а мы жили в городке при бригаде, кстати, он находился практически напротив госпиталя.
Городок при бригаде - это одно название. На самом деле там было всего два дома: пятиэтажка, в которой мы жили, и десятиэтажный дом, находившийся в аварийном состоянии и обнесенный забором. Аварийность десятиэтажки заключалась в том, что он сам по себе непроизвольно рушился. Мои друзья рассказывали, что когда в доме еще жили, то их любимым занятием было катание на лифте. А в мои времена нашей любимой игрой было собраться как можно больше народу и поорать, и от нашего визга-писка от и так почти разрушенного дома отлетали какие-то части.
Напротив пятиэтажки был немецкий парк, огражденный забором. "Пионер-парк " (Freizeit-und Erholengszentrum или сокращенно FEZ), как его окрестили русские, по своей территории был огромен и с нашим городком соседствовал той своей частью, где находился открытый бассейн с водяной горкой, детской площадкой и кафе. Родители не боялись отпускать нас туда, хотя я на тот момент своей жизни плавать не умела, потому что они отлично могли наблюдать за нашим поведением с балконов. Мы со школой часто ездили в этот парк на всякие мероприятия: спектакли, пантомимы, кружки рукоделия и просто для развлечения.
В школу в Карлсхорст нас возили на зелено-салатовом автобусе. И мы специально выходили из дома пораньше, чтобы занять в нем последние места, потому как на переездах через трамвайные пути, там можно было сильно подпрыгивать. А еще по утрам мы втайне мечтали, что автобус почему-нибудь не приедет, и тогда появлялись две возможности: либо не ходить в школу вообще, либо культмассово добираться до школы с помощью трамвая. Второй вариант был не менее привлекательным, чем первый. Но на моей памяти сбои в работе нашего автобуса происходили всего раза два. А когда мы уходили из школы, то учителя провожали нас до автобуса.
Здание школы было очень старым. И сама школа находилась напротив (как мне кажется) монастыря, а может быть, это было какое-то другое, но точно религиозное заведение. Наш класс 4 "Б " во главе с моим самым замечательным классным руководителем Карловой Людмилой Афанасьевной (!!! Если кто-то что-то знает об этом человеке - напишите!!!) был очень маленький: всего 14 человек, из которых 10 были мальчиками. В связи с тем, что класс был маленький, то мы все бы ли очень дружными, а по причине того, что в классе преобладали мальчишки, то мы еще и хулиганили, но всегда все вместе. Наши хулиганства были поистине зверскими и почему-то все время непроизвольно оборачивались против немцев, по отношению к которым мы были на самом деле очень дружественно настроены. Один раз мы решили пошутить и в подъезде нашего одноклассника (именно это нас потом и выдало), где жили как русские, так и немцы, по перилам размазали джем. Причем постарались мы на славу, потому как процесс размазывания был очень прост: джем, который родители получили на паек, мы выдавливали из тюбиков по перилам с 5-го этажа до первого. Перила коричневые, джем яблочный тоже коричневый. Помнится, влетело нам. Но больше всего нам досталось за то, что мы бросали сырые яйца с балкона на немецкую проезжую часть. Никто вообще-то от нашей шалости не пострадал, ибо нас вовремя "засекли ". Тогда нас в полном составе выстроили в кабинете директора. И госпожа Андреева прогуливалась вдоль нашей шеренги и постоянно повторяла: "Нет, вы даже не понимаете!!!… ". А когда в Карслсхорсте немцы реконструировали какой-то старый магазин, то мы всем классом тоже туда лазили. А мальчишки еще пугали нас, что там живут приведения. То же самое они говорили нам и про "Музей капитуляции", вокруг которого мы частенько гуляли.
Но все наши безобразия сходили нам с рук. Причиной тому служило то, что помимо класса мы представляли из себя творческий коллектив. Нашим художественным руководителем, режиссером и духовным наставником являлась наша замечательная Людмила Афанасьевна! Началось все с простого Дня Учителя, когда мы хором спели для учителей какую-то песенку про жирафа (причем здесь жираф и день Учителя - до сих пор не понятно!). Но всем очень понравилось… С этого и покатилось…
Потом был осенний бал в Берлинском Доме Офицеров. Там была ярмарка, где мы заработали больше всех денег, потому что решились продавать там мороженное. И еще мы выступали на сцене с мини-спектаклем, где мы все были наряжены деревьями, грибами или лесными животными! А Анюта Козлова была госпожой-осенью. А я была рябинкой. На голове у меня был тяжелейший венок из рябиновых веток с ягодами.
К Рождеству мы устроили библейские чтения, где рассказывали о сотворении мира, искушении Евы. Все это тоже очень понравилось, потому что никто до нас этого еще не делал. А православные немцы пригласили нас в русскую православную церковь на рождество выступить там перед ними. Тогда я впервые в своей жизни побывала в церкви. На пасху "вышла вторая часть " библейских чтений уже о воскрешении Христа.
Но самой большой нашей творческой удачей все считали "Муху Цокотуху ". На этот раз в главной роли пришлось уже выступить мне, после этого меня многие в школе так и звали "муха". Мне кажется, только ленивый не видел тогда этого спектакля, мы с ним даже несколько раз в госпитале выступали и в бригаде.
В общем, можно сказать, что весь четвертый класс был посвящен нашему творческому и духовному воспитанию! При этом недели не проходило, чтобы мы куда-нибудь не съездили на экскурсию. Я думаю, что на тот момент все прекрасно понимали, что ЗГВ осталось уже не долго, что все скоро разъедутся, что, возможно, многие из нас никогда больше не вернутся в Германию.
Неясно было, что нас ждет в России (уже не "в Союзе "), и поэтому нам старались дать как много больше… больше доброты, заботы, возможностей посмотреть столицу Германии. Нам пытались дать возможность увидеть этот город, узнать его, чтобы потом говорить: "Я жил в Берлине! " Спасибо за это нашим учителям и нашим родителям!
Нам даже удалось на немецкой студии снять пластилиновый мультфильм. Снимали мы (попытаюсь вспомнить всех, кто принимал в этом участие - ОТЗОВИТЕСЬ: Аня Козлова, братья Куцынки, Снежанна, учитель рисования Татьяна Петровна, моя одноклассница Саша) его целую неделю, а получился коротенький мультик на 3 мин. Но удовольствие от съемок мы получили неимоверное. Мы сами лепили фигуры героев, сами придумывали сценарий, сама двигали наших героев, сами озвучивали. В этом всем нам помогал немец-режиссер Михаель (мы звали его Миша), его жена Симода и Ангела (сотрудница пионерпарка, замечательно говорившая по-русски). А потом наш мультик, только уже в немецком дубляже, показывали по ZDF в детской передаче. А еще мы ездили в Берлине в технический музей, где собственноручно поучаствовали в изготовлении бумаги. Вот…
Всем, наверное, известно, что одним из самых почитаемых в ЗГВ праздников был День Победы 9 мая. И все время, что мы жили в Германии, я мечтала посетить в этот день парад в Трептов Парке. Я отлично помню этот предпоследний для ЗГВ парад в 1993 году!
Итак, в Вюнсдорфе нам пришлось пожить последний год своего пребывания в Германии и в последний год существования этого самого русского Вюнсдорфа. На протяжении всего нашего жития в Германии мы частенько бывали в "сердце ЗГВ " (как принято было говорить), потому как там еще служил мой дядя со своей семьей. Вюнсдорф всегда нравился мне своей густонаселенностью и развитой инфраструктурой. Там до самого конца сохранялось то, чего не было практически ни в одном другом городке ЗГВ: все приметы еще того родного советского быта. Магазин "Детский мир ", универмаг, магазин "Дружба ", коих в СССР было великое множество. А помните возле универмага стояли две бронзовые статуи кошек? Вспомнилось мне сейчас, что где-то в году 1991-1992 (хотя с датами могу и ошибаться) одной темной ночью одна из этих кошек у универмага пропала в неизвестном направлении. Это, конечно, был казус! Но потом ее нашли и эту бронзовую парочку поставили уже рядом со штабом. А у "Дружбы" каждое воскресенье проводилось что-то вроде народных гуляний с шашлыками и пивом. А в Детском мире" мне была куплена моя последняя и самая дорогая (в прямом и переносном смыслах слова) Барби.
Жили мы в Чичиндорфе, номер дома не помню, но он стоял перпендикулярно гостинице и был ближе к хозо, чем к третьему городку… Подъезд третий, этаж тоже третий и квартира налево. Помню остановку автобуса: три бревенчатых домика, оттуда каждый день автобус забирал детей в первую школу. А я училась в 89-ой. Туда мы ходили пешком целой "стаей" и всегда было очень весело. По дороге всегда видели много белок!
Вот сейчас мне вдруг подумалось о том, что мы, наверное, были самые счастливые дети, потому что родители в этих самых прогулках и походах нас не ограничивали. Им нечего было бояться… Даже машин на дорогах было мало, да и те только военные.
В 1993-1994 году Вюнсдорф пустел прямо на глазах. Контейнеров в наших дворах становилось все больше, а детей в этих же дворах все меньше, но все равно мы все держались дружно. И если еще некоторое время назад все общались в основном в рамках своих дворов, то постепенно это дворовое братство перерастало в "междворовое", а затем уже и в "межгородковое".
Одноклассников мы "теряли" практически еженедельно. К нам еще возили детей из какого-то военного городка (сейчас уже и не вспомню название), недалеко от Вюнсдорфа, и они учились с нами. В нашем классе таких было много. Зима тогда выдалась холодная, и их часто не привозили. Тогда мы не учились вовсе или шли гулять. Особенно мы любили гулять с нашей учительницей русского Обуховой Ларисой Петровной. Она всегда нам рассказывала что-то веселое и интересное! А еще с ней мы ездили в Берлин в Культурпарк (Spreepark) - Диснейленд на немецкий манер. Мы были ее первыми учениками, а она была для нас последним учителем русского в Германии.
Учебный год закончился в середине апреля, хотя лично для меня в начале апреля. Родители подумали, что мне больше нечего делать в пустеющем городке, заставленном контейнерами, и увезли меня к бабушке. Я тоже тогда думала, что так будет лучше. А сейчас, наверное, многое бы отдала, чтобы посмотреть на последние дни русского Вюнсдорфа. Когда мы сели в поезд, передо мной пронеслись все пять счастливых лет жизни в ЗГВ. А в голове крутился припев из песни, услышанной по Вюнсдорфскому телевидению:

Прощай, Германия!Leb` wohl!
Преодолев разлуки боль,
Мы на прощанье махнем рукой
С улыбкой русской, доброй такой!

Друзья! Ваши воспоминания ворвались в закоулки моей памяти, и я сама удивилась, как много я помню и как долго это хранилось невостребованным. Прочитав все ваши милые и моему сердцу рассказы, я ощутила всей душой, что мы "одной крови" – мы дети Карлсхорста!
Спешу рассказать кое-что из того, что вспомнилось мне. Я училась в Карлсхорсте, когда школа №113 была школой №1 при посольстве СССР в ГДР, но начну с самого начала. Наша семья (отец – Пулинец Иван Михайлович, мама - Пулинец Тамара Ивановна, сестра – Лариса (выпуск 1968), и я - Лида Пулинец (выпуск 1971)) приехала в Берлин под Новый год (с 63 на 64 г.г.) из маленького белорусского военного городка Печи. Я бы так охарактеризовала этот период жизни в Союзе: "Ничего что очереди за кукурузным хлебом, зато мы в космосе первые!"
И вот взмах волшебной палочкой, и я в один миг оказалась в сказке…! Рождественские огни, огромная квартира со старинной мебелью, эркерными окнами и красивыми голландскими печками, с кладовой на кухне и балконом с видом на магазин игрушек (это тот, что подальше от школы и поменьше). Кстати, с этого балкона мы махали Брежневу Л.И., когда он приезжал с визитом в ГДР. Предновогодняя суета, необычные елочные украшения, купленные в комендатурском магазине, Луна-парк с нереальной и жуткой комнатой страха, сладкий шар сахарной ваты на палочке (от изумления я стояла с разинутым ртом и смотрела на это кулинарное чудо, пока расторопный немец-мальчуган не выхватил его у меня из рук) – вот мои первые незабываемые впечатления. Наверное, я в один миг влюбилась в Карлсхорст, и память хранит до сих много милых мелочей.
Но, к сожалению, период пребывания в Карлсхорсте был недолгим, так как наш Берлинский полк за один день перебросили в Олимпишесдорф, что недалеко от Потсдама, и это была уже другая школа (№81) и другая история…
В Карлсхорсте мы жили в доме, в котором находился продовольственный магазин-самообслуживание (мне очень помогла схема, составленная Мариной Гончаровой, а фотографию дома я нашла в фотоархиве Юлии Ковальчук. Огромное им спасибо!). Когда в магазине появлялось советское мороженное или советские конфеты, мы узнавали об этом первыми. Был полный восторг и гордость! Немцы их раскупали очень быстро, да и мы старались успеть. В одном подъезде с нами жили и немецкие семьи (немцы на втором этаже, русские – на третьем). Соседями по площадке были Миловатские (со Светой Миловатской мы даже немножко вместе поучились), но они вскоре уехали, т.к. закончился их срок пребывания в Германии. Во дворе нашего дома был склад магазина, стояли высокие ряды тары и коробок. Мы с ребятней из нашего двора (кстати, и немецкие дети тоже) испытывали особый кайф, заваливая эти "башни" и наблюдая из засады, как немецкий грузчик, ругаясь, укладывал их ровными рядами опять. Вот такие добрые дети.
А еще в этих коробках мы классно играли в прятки. Однажды, пытаясь хорошенько спрятаться, я побежала в подвал, где в отдельных помещениях хранились угольные брикеты, и застыла в изумлении: вместо брикетов я увидела полки с банками консервированных персиков, груш, каких-то ягод. Все было так невероятно красиво, волшебно и аккуратно! Я тихонечко полюбовалась и ушла, почему-то никому не рассказав об этой находке.
В следующем дворе за нашим домом был классный турник, там у нас была уже другая игра – в салочки, не касаясь земли. Мы перемещались, как обезьянки, по перекладинам турника, если коснулся земли – ты водишь. Высшим пилотажем считалось перелететь в воздухе с одной перекладины на другую. Дух захватывало от этих перелётов, но многие это умели мастерски.
Помню еще штаб, который мы обустроили в каком-то доме недалеко от турника. Видимо, дом стоял на капитальном ремонте. Мы проникали туда с большой осторожностью и секретностью. Была клятва держать все это в строгой тайне. Один мальчишка все время следил за нами, мечтая быть в нашей команде, но почему-то его не брали. Может потому, что он был рыжий?...
К сожалению, не помню имен тех ребят, так как это был миг, потом жизнь и учеба совсем в другом месте. Но на фотографиях Оли Окороковой (выпуск 1971г.) увидела знакомые лица уже повзрослевших ребят: Фомин Леша, Слесарев Игорь, Епифанов Сережа, Лопатина Наташа, Печенкина Люба. Кажется, что именно с ними я училась в 3-4 классах. Может кто-нибудь из них помнит Лиду Пулинец? Помню, как к нам в класс привели монгольского мальчика – его звали Цеденжаб, а вот фамилию не помню.
Ещё память хранит эпизод, связанный с нашими "космическими подвигами", вернее - с подготовкой к полетам в космос. Нас девчонок вдохновил полет Терешковой, а мы чем хуже. Был найден высокий забор, с которого мы до одури прыгали, пока я не сломала ногу. Помню, как сопровождаемая группой поддержки, я допрыгала на одной ножке до русской поликлиники, где мне наложили шину и отправили в госпиталь. Там с загипсованной ногой я пробыла достаточно долго, лежала в одной палате с молодой русской женщиной, которая была замужем за немцем. Из её рассказов моей маме, я поняла, что нет ничего хуже, чем оказаться женой немца, всё под контролем и под отчетом, каждая покупка большая и маленькая согласуется на семейном совете. Было так жаль эту женщину, и после её рассказов я ещё больше любила папу, который разрешал маме покупать всё, что ей захочется. Вернее, это даже не обсуждалось. Для меня это был урок на всю жизнь – замуж за немца ни за что!
После одного очень забавного случая мои родители подружились с немецкой семьей из нашего подъезда. А дело было так: родители не могли достучаться до нас после вечернего сеанса в доме офицеров (детский сон крепок), и пришлось будить немцев, те приняли живое участие, даже пытались топором открыть двери. Но немецкое благоразумие победило, замок ломать не стали и родители ушли ночевать к маминой подруге. Рано утром мы перепуганные, что родители пропали, побежали за помощью к той же подруге, семья воссоединилась. И ведь шли ранним утром (что-то около 5 часов) и ничего не боялись, поймали на себе удивленный взгляд полицейского и побежали дальше.
А ещё в нашем подъезде однажды поймали бандита, он пытался спрятаться на чердаке. Разговоров по этому поводу в школе было очень много, и несколько дней мы были героями-очевидцами, а наш парадный вход стали закрывать на ключ.
Очень хорошо помню булочную-кофейню (на углу нашего дома), там за 25 фенешков можно было купить необыкновенно вкусное пирожное, а потом подойти к витрине с игрушками и помечтать, как вот эту мебель или вот ту куклу мне подарят на день рождения. Игрушечная мебель, купленная в этом магазине, хранится до сих пор и всех приводит в умиление.
А еще помню один очень необычный для нашего детского восприятия магазинчик ритуальных принадлежностей. Когда мы с девчонками его первый раз увидели, очень испугались, но было жутко и красиво. Для проверки "на вшивость" потом туда водили новеньких. Дорога от этого магазинчика вела к костелу, что был за школой, туда очень хотелось зайти, но мы почему-то боялись.
Еще очень хорошо помню большой универмаг назывался, кажется, "Котва" (рядом с библиотекой ДО, через дорогу от S-banna), на втором этаже которого продавались заготовки для вышивок – салфетки с кружевным краем, а также нитки-мулине всех цветов и оттенков. Как было здорово вечером около печки вышивать эти незамысловатые узоры втайне от мамы к 8 марта или к её дню рождения. Эти милые салфеточки сохранены моими родителями до сих пор.
А какими интересными были походы в школьную библиотеку! Путь лежал мимо магазинчика с фарфором и мы туда обязательно заворачивали поглазеть на фарфоровые статуэтки и разные интересные вещицы.
Помню наши "набеги" в немецкие сады, самое яркое из воспоминаний - поход за грецкими орехами. Оказалось, что они в зеленой скорлупе, да еще и руки после этой шкурки желтые. Как мы бежали врассыпную, но следы преступления были на ладонях! И хотя я росла страшным сорванцом (папа все время сожалел, что я не мальчишка), училась очень прилично и даже занималась музыкой в нашем ДО. Фрау, не помню имени, сидя на мягком диванчике с чашечкой кофе (запах невероятный, с тех пор видно у меня любовь к кофе) отбивала в такт незамысловатым этюдам. Мне не хотелось огорчать родителей, поэтому я очень старалась, но как же было здорово вырваться снова на свободу, встретится с друзьями и опять придумать что-нибудь интересное.
Летом (думаю 1964 года) на каком-то пустыре недалеко от ДО работал аттракцион – машинки, которые можно было водить в пределах ограниченной площадки, причем их там было несколько, можно было врезаться, обгонять и творить ещё бог знает что. Мы проводили там часы, познакомились с парнем, который обслуживал этот аттракцион, и я даже помню его имя – Вальтер. Конечно, родители давали нам какие-то денежки, но хотелось кататься ещё и ещё. И Вальтер, если было мало желающих, разрешал нам кататься бесплатно. Боже, как мы его любили, как трогательно прощались, когда аттракцион переезжал на другое место. Вообще по моим сегодняшним воспоминаниям чувствовали мы себя в Карлсхорсте очень свободно, вольно и независимо. Дружили с немецкими ребятишками, но никогда не забывали, что мы из Союза, а он лучше всех!
Лидия Пулинец (Семенова), 1971 год выпуска

Сергей, добрый вечер!
Представляюсь: Концедалов Владимир, школа №113 ГСВГ 1970 года выпуска 10 А класс, http://gsvg-113.narod.ru/IrF/35.jpg в центре под ручку с Ириной Михайловной Федорченко справа. Я не литератор, писал в основном технические условия, посмотри вот это во вложении. Пойдёт?
С уважением, Владимир

Володя, у тебя получается не просто хорошо, а очень хорошо! Но на этом не останавливайся, вспоминай дальше. Буду ждать продолжения и твоего разрешения на размещение заметок на сайте. Личное впечатление: ГДР с 5 по 8 класс, как было у меня, это всё-таки последние годы детства. Уже дружишь с девочкой, но гормонов ещё как бы не ощущаешь. А твои заметки о нашей 113-й - это впечатления почти уже совсем взрослого мужчины. Что-то особенное в них есть, очень глубокое, я даже не знаю как назвать... Их радостно читать!
С уважением, Сергей Пьянов

Сергей, когда я приехал, мне было почти 16. Да и южное солнце поработало, я был на полголовы выше одноклассников. Ты жил и рос в Карлсхорсте, всё тебе было привычно с детства, всё знакомо, казалось, что всё так и должно быть и будет всегда... А я из Туркмении в Германию, да ещё в Берлин! Отсюда и яркие впечатления...
PS. Кстати, зайди на http://www.odnoklassniki.ru/dk?st.cmd=userPhoto мою страничку, шк.113, 1970г. выпуск, там 26 фото.
Владимир

Володя, очень многое из твоих зарисовок мне тоже близко, но ассоциации не всегда Карлсхорстовские. "Колбасы унд нарежте..." Сам слышал в начале 80-х в портовом магазинчике в Бремене, как наш боцман просил: "Гив ми, плиз, вон ту рубаху в рот полоску!" А наш дед (старший механик) так рекламировал лоцману в Киле советский полушубок: "Глянь, дас ист натураль овца! Не понимаешь?! Ну, рашен баран!!!" Русские нигде не пропадут.
О зарисовках: или ты всё-таки имел литературный опыт, или тебя просто здорово зацепило. Поэтому продолжай в том же духе!!!
Сергей

Серёж, какой ё-моё "литературный опыт"! Только технические условия писал... Просто мне повезло - переезд в 16 и в связи с этим обострённое восприятие событий, и первая любовь, которую запомнил на всю жизнь. А насчет возраста - ну да, младших это не касалось, а вот за солдатиками и офицерами, а также за 17 -18-летними, приглядывали. Не дай бог чего натворят по молодости. Скандалы командованию были ни к чему. Ещё, упаси боже, гражданство начнут менять, к немкам пристроившись! Кстати, к 10-этажке на ночь ставили часового, так, на всяк случай. Хотя днём немцы спокойно приходили в военторговский магазинчик в крайнем подъезде на первом этаже. Бывал там? Заходишь, а два раза в неделю вдоль прилавка стоит молчаливая очередь (экзотика для ГДР) из немцев и предлагает пройти русским без очереди... По первости я обалдел! Потом мне пояснили - немцы ждут печёнку, которую в ГДР продавали только по рецептам. Ты об этом знал? А о наличии американского канала телевидения на ДВМ, для приёма которого братец мне притащил с берлинского электродного завода две посеребрённые пластины? С крыши нашего дома был виден аэродром Темпельхоф, и я, иногда загорая на крыше, видел, как пролетавшие над домом с грохотом "Каравеллы" садились туда. А если и трамвай проходил в это время... Поначалу казалось, спать невозможно. Но потом быстро привыкли.
Владимир

Володя, ТВ у нас было только два канала, ГДРовский и ФРГшный. На вечер хватало за глаза, днём-то ведь мы всё время на улице пропадали... Десятиэтажку я вообще не помню. Может, это в бригаде, что напротив госпиталя? Очередь из немцев в русском магазине... Да, маловат я тогда был.
Рассказ твой размещу у себя, но только вместе с нашей с тобой перепиской. А то смысла нет Марину Саенко дублировать.
Удачи! Сергей

Конечно, дом стоял напротив госпиталя. В бригаду шла дорожка и в ограде была калитка с дневальным. Но нам вход был свободный. Я часто бегал в бригадную радиомастерскую, хоть с кем-то пообщаться по электронике. Как ни странно, во всей школе не нашлось парня моего возраста с таким же, как у меня, увлечением электроникой. Результатом этих визитов было приобретение во временное пользование прекрасного прибора - измерителя амплитудной модуляции и частотной девиации, кажется, С4-9. Прибор стоял неисправным в мастерской, и, почитав описание, я понял, что это готовый всеволновой приёмник. Главное, на нём был диапазон 88 - 108 МГц с частотным детектором и приличной полосой пропускания. Отремонтировал и через отца припёр прибор домой. А у меня к тому времени появилось "чудо техники" - магнитофон "Брянск"(Чайка 66), купленный родителями в отпуске в Союзе за рубли. Просить родителей купить мне немецкую технику я не смел - дорого очень, у мамы все марки были расписаны на три года вперёд. Скорость 19 есть, катушки большие, пусть не стерео, но качество записи вполне приличное. Но и эта связка позволяла делать записи, которые потом крутили на вечеринках, классных и школьных вечерах. Плёнка "ORWO" в продаже была неплохая, иногда и "Басф" доставал. И лет 10 ещё потом эти записи у меня хранились и использовались...
И насчёт берлинского эфира. Вечерами, в парке, часто слушали мою "VEF SPIDOLA 10". Но не всегда передачи даже "RIAS" были с приличной, по нашим вкусам, музыкой. Не помню, кто подсказал, или я сам наткнулся, но чаще всего слушали "Радио Люксембург". Это станция вещала на нескольких языках в формате, как у нас сейчас "Европа +" и другие. Причём передавались самые хиты музыки. Может быть, допишу ещё пару глав - "Экзамены" и "Не одни девушки в глазах", а то по прочтении рассказа возникает впечатление "мартовского кота". Хотя на самом деле я просто писал о том, что мне показалось наиболее интересным и для других, особенно дам. Ведь можешь потом добавить перед "Окончанием рассказа"?
Владимир

Ладно, отредактирую, уберу кое-что. Хотя я вообще ничего в этом плане сомнительного интернету принципиально не доверяю. И ничего такого, о чём нельзя, мы с тобой не писали. У меня как раз заработан многолетний имидж "душителя свободы слова" по части приоритета интересов государства. Хоть портрет Пушкина на стенку вешай. Это же он первый сказал:"ДУШИ прекрасные порывы!!!" Как-то на одном совещании по теме МЧС я в сердцах выдал: "Неужели не понятно, если вы сломаете Беломорканал, сами будете строить другой!" Газетчики тут как тут, опубликовали, а я по прошествии пары лет случайно увидел эту мою цитату (чин-чинарём, с фамилией!) вывешенной в рамочке на стене в одном сурьёзном учреждении. Приятно, блин...
Сергей

Отредактировал и я. Вот крайний вариант.
С уважением, Владимир